Предатель Кровь Кровавому Богу
Шрифт:
Кхарн потянулся вниз к остаткам черепа. Бронированные кончики пальцев с тихим шорохом поскребли по изъеденной временем поверхности. Судя по уцелевшей части – той, которую не отполировали ветер и дождь – он принадлежал мужчине.
– Не надо, – предостерегающе произнес остановившийся рядом Аргел Тал.
– Что не надо?
– Ничего не трогай. Череп. Эти кости, – шлем брата кивнул в направлении Ангрона, а затем снова повернулся к черепу в руках Кхарна. – Это кладбище – сердце вашего примарха, извлеченное наружу и обнаженное. Посмотри на него.
Кхарн
– Ступай осторожно, – добавил Аргел Тал, – и ничего не трогай.
Кхарн присел и положил череп на то же место, где нашел. Тот укоризненно уставился вверх одной глазницей. Кхарн перевернул его носком сапога, установив в точно такое же положение, как до вмешательства. Следующие слова он произнес, понизив голос, хотя и говорил по персональному каналу вокса.
– Ангрон должен был умереть здесь. Это как вспоминать несбывшееся.
Аргел Тал обошел камень, у подножия которого лежала груда костей.
– Я все еще чую запах крови, которая пропитала эту бесплодную почву.
– Это твое воображение, – сказал Кхарн.
Аргел Тал не ответил.
За все годы своей жизни Ангрон плакал один и только один раз. Он хорошо об этом помнил, поскольку это было его первое воспоминание за пределами тесной утробной камеры. Он выбрался из тепла расколотой родильной капсулы на леденящий горный воздух. Он видел только красное и чувствовал лишь вкус собственной крови. Как только он выполз на свободу, раны по всему телу замерзли, их в какой-то мере прижгло льдом. Он был мальчиком, просто мальчиком, и все его тело истекало кровью.
А затем пришли они. Тощие тени, быстрые как ветер. Они завывали, смеялись и проклинали на языке, которого он не понимал.
Он их убил. Конечно же, он их убил. Едва он ощутил их приближение, как сразу учуял металл оружия и бросился на них, зная лишь то, что металлический запах означает опасность и смерть.
Он забил нескольких насмерть куском камня размером с кулак. Остальные пытались бежать, но окровавленный мальчик преследовал их по тундре, валя наземь и разрывая глотки пальцами и зубами.
Но в тот день он плакал. Причиной этого стали не нападавшие, кем бы они ни были. И не боль, хотя он был всего лишь мальчиком, и никто бы не стал судить его строго за детские слезы от полученных ран.
Нет. Он заплакал, когда только выбрался из капсулы, от прикосновения ветра к коже. Стужа вгрызалась в его раны ледяными зубами, но чувство свободы вызвало у него слезы на глазах. За все прошедшие с тех пор десятилетия он не проронил ни единой слезы. До этого момента. Две соленые капли побежали по изуродованному лицу, примерзая к нему.
Ангрон
– Все мертвы, – тихо проговорил он. – Мои братья. Мои сестры.
Лоргар подошел к нему, осторожно ступая и изо всех сил стараясь не потревожить святую землю.
– Как вы называли своих врагов? – спросил он.
– Верховыми, – отозвался Ангрон. – Мы звали их верховыми, за то, что они стояли над нами и смотрели, как мы умираем в грязи арены.
– Верховые забрали тела своих, – произнес Несущий Слово. – Тут слишком мало костей для останков двух армий.
– Мои братья и сестры, – повторил Ангрон. – Я поклялся, что останусь с ними. Мы бы умерли вместе. Лоргар, в мире никогда не было таких бойцов. Клестер с ее визжащим копьем. Йохура и его удушающие цепи. Асти, Малыш Асти, который воровал ножи, чтобы метать, резать и колоть. От его усмешки холодные ночи становились теплее. Ларбедон, лишившийся руки из-за гангрены. Он кричал, чтобы верховые приблизились, если посмеют. Мы с ним прикрывали друг другу спину. Мы скользили по крови, давя павших сапогами.
Ангрон покачал головой и продолжил.
– Слова не воздают им должного. Мы были родом с красных песков, росли в грязи и питались дерьмом, которое нам скармливали верховые. Но мы вырвались. Тысячи, Лоргар. Нас были тысячи. Мы были свободны, мы жили, смеялись и заставили ублюдков заплатить. От Гвоздей было больно – ах, как больно, даже тогда. Но мы заставили верховых и их Родственную Стражу с бумажной кожей заплатить.
Лоргар молча слушал. Ангрон опустил голову.
– Я должен был умереть здесь. Я умер здесь. Примарх Пожирателей Миров – это всего лишь тень. Эхо. Здесь мое место. Величайшая битва моей жизни, и меня ее лишили.
– Будет и более великая битва, брат. Терра. И обещаю, никто тебя ее не лишит, – с легкой улыбкой произнес Лоргар.
– Терра. Терра! – горько расхохотался Ангрон. – Мне плевать на Терру. Плевать на Терру, на Гора, на… на Него. На Императора.
– Тогда почему я слышу в твоем голосе столько ненависти? – тихо спросил Лоргар.
Ангрон выхватил цепные мечи из заплечных ножен и вдавил активаторы на рукоятях. Оружие взревело.
– Ммм. Хрргх. Он меня забрал! Уволок в небо! Император. Проклятый богами Император.
– Ты отомстишь, Ангрон. Уже скоро мы вновь ступим на Терру, обещаю тебе.
– Мои братья, – продолжал тихо бормотать Ангрон, не слушая клятву брата. – Мои сестры. Все рабы. Рабы-гладиаторы с арен. Для верховых, которые держали нас на цепи, наши жизни были как грязь. Но хозяева заплатили, о, как они заплатили. Когда мы вырвались, этот мир запылал. Он горел. Клянусь тебе в этом.