Предатель крови
Шрифт:
— Я тебя видела, — вслух продолжала девушка, — и услышала… нет, скорее, почувствовала нечто. Мне стало дурно, голова пошла кругом — как тогда, в Древинке, когда ты избавил меня от волшебного зрения. Я смотрела на тебя — и слышала какой-то шепот. Так что же с тобой было?
Винн надеялась, что Малец поймет ее, что он доверяет ей достаточно, чтобы не оставить ее вопрос без ответа.
Пес вскочил на все четыре лапы, опустил голову и, подавшись вперед, поднял морду к самым глазам Винн. Взгляды их встретились, и в горле Мальца прокатилось
Винн похолодела и, откинувшись назад, замерла.
Малец тоже застыл, не издавая ни звука, и не двигался так долго, что у Винн заныла спина от неудобной позы. Она не верила, что пес может причинить ей вред, однако же ее вопросы явно взбудоражили его куда сильней, чем она предвидела.
Наконец он резко опустил морду к «говорильной коже», лишь в последний момент оторвав свой взгляд от лица Винн. Пес начал тыкать лапой в письмена, и Винн мысленно переводила его жесты.
Что ты слышала?
Она медленно выпрямилась.
— Не слова… и не слухом, потому что никто больше, кроме меня, этого не слышал. Как будто в моей голове звучал шорох листьев на ветру — и одновременно гудение крыльев насекомых.
Малец не шелохнулся, ничем не выказал своих чувств.
— Когда эти звуки стихли, — продолжала Винн, — им ответил одинокий шорох листа-крыла… Что это было?
Малец сел на задние лапы. Он опять склонил голову набок и, оставшись в этой неудобной позе, суженными глазами оглядел Винн с головы до ног.
Под этим пристальным взглядом она почувствовала себя неуютно. Неужели пес оценивает ее?
Малец шумно, как-то переливчато выдохнул — как если бы зарычал, но без звука. Винн почудилось в этом звуке усталое: «А, будь, что будет!» Пес опять начал трогать лапой письмена, всякий раз подолгу задумываясь над выбором. Видимо, не все, что он хотел ей сказать, можно было выразить словами.
Спиорд… ароэн… чеанг'а.
— Стихия… все-как-один или общий… речь… нет, общение, — прошептала Винн.
Помимо того, что они владели разными диалектами эльфийского языка, трудность была еще и в том, что Малец мыслил не так, как смертные. По крайней мере, к такому выводу пришла Винн. Порой он, пытаясь выразить свои мысли, начинал раздражаться, а иногда просто замыкался в себе.
Основу эльфийского языка составляли корневые слова, из которых образовывались существительные, глаголы, прилагательные и прочие части речи. Малец использовал только эти корневые слова, и, быть может, преобразование их смогло бы передать смысл его речи более точно.
— Стихия… одна из пяти стихий? — спросила Винн. Малец дважды отрывисто гавкнул — «нет».
— Тогда — дух, то есть духовный… как противопоставление физическому или ментальному слою существования?
Он гавкнул один раз, затем поспешно пролаял еще дважды — вместе это означало «может быть».
— Дух…
Это были самые близкие по смыслу слова, какие ей удалось подобрать. Вместо того чтобы гавкнуть в знак согласия, Малец кивнул, но тут же ткнул лапой в слова, отдельно написанные на коже, — «да» и «нет».
Итак, ее перевод был достаточно близок к оригиналу, но все же не в полной мере описывал то, что ей довелось «подслушать». И тут Винн осознала кое-что еще.
Там, в ночном древинском лесу, Малец, чтоб избавить ее от волшебного зрения, коснулся ее сразу после того, как в его плоть влились сияющие потоки бело-голубого тумана. Он коснулся ее в тот самый миг, когда еще был соединен со своими сородичами, соединен даже более тесно и глубоко, чем в «общении» на Стравинской границе. И в этот миг произошло нечто такое, чего не предвидел, не мог предвидеть и сам Малец.
Пес попятился с ничего не выражающим видом.
— Знаешь, — прошептала Винн, — а ведь волшебное зрение осталось… осталось при мне. Всего лишь минуту-другую назад я видела тебя таким же, как той ночью в Древинке.
Малец ничего не ответил, но во взгляде его прозрачных глаз, устремленном на Винн, промелькнула тень грусти. То, что с ней случилось, поняла Винн, случилось помимо воли, по ошибке, и это обстоятельство немало тревожило Мальца. И все же сегодня у нее с души свалился тяжеленный камень. Теперь она точно знала, что услышала тогда на границе… и, не раздумывая, протянула руки к Мальцу.
— Я не хотела… правда, я же не знала! Если хочешь, я никому не скажу обо всем этом ни слова. Обещаю!
Малец придвинулся ближе. Подавшись к Винн, обнюхал ее, как будто хотел удостовериться, что запах у нее остался все тот же.
Потом ее щеку лизнул влажный теплый язык… и Винн крепко, очень крепко обняла пса.
ГЛАВА 6
Магьер дошла до комнаты, в которой Брет поселил ее и Лисила, и с грохотом захлопнула за собой дверь. Винн и Малец благополучно скрылись у себя. Разочарованная и злая, Магьер стояла одна посреди темной спальни.
— «Я знаю, что делаю»! — пробормотала она, передразнивая Лисила. — Да, конечно, и при этом не тонешь с головой в своем прошлом… упрямец ты безмозглый!
Чем больше Магьер узнавала про Брета, тем больше возникало у нее вопросов, а ответов отнюдь не прибавлялось. Все эти вопросы неизменно касались одной темы: Лисил, его родители, замок Дармута. Все они сосредоточивались вокруг Брета. И вот теперь Лисил внизу, в общем зале, один дожидается человека, которого он практически не знает.
Она подошла к ночному столику, чиркнула снизу по столешнице серной спичкой и зажгла стоявший там же, на столике, фонарь со свечой. Накрыв пламя свечи стеклянным колпаком, Магьер уселась на кровать.