Предатели крови
Шрифт:
По крайней мере, была ею когда-то.
А теперь Тильда мертва.
Кива не смогла ее спасти.
И отца не спасла тоже.
И брата, Керрина.
Половины ее семьи не стало.
Пусть в их смертях не было вины Кивы, ее все равно преследовало осознание, что, если бы она применила свой целительский дар, она бы могла уберечь их от смерти. Если бы она только осмелилась.
Она всех подвела.
И теперь расплачивалась.
И за это, и за многое другое.
– Уснула, что ли? –
Кива заморгала, вдруг осознав, что, пока сокамерники разбирали инструменты, она просто стояла и снова пялилась на ладони.
Окровавленные ладони.
Полные силы.
Стоит лишь захотеть, она призовет свой дар – и тот явится вспышкой золотого сияния. Или же – одна неверная мысль, и она призовет магию смерти, унаследованную от предка, Торвина Корентина. Ту самую, которая прокляла ее маму и извратила сестру. Теперь она внутри ее самой. Всегда там была.
Кива передернулась и сжала кулаки.
– Кирку подбери! – прошипела Креста.
Кива будто в тумане взглянула на нее, замечая, как змеиное тату морщится от тревоги. А потом увидела, что встревожило Кресту: из-за угла вывернул надзиратель и направлялся прямо к ним.
Это был Кость.
Дремавший было инстинкт самосохранения вынудил Киву быстро подобрать кирку и ударить по известняку.
За десять лет в Залиндове Кива поняла, что по-настоящему бояться здесь нужно только двоих: Кость и Мясника. Бледный черноглазый надзиратель был буйным и непредсказуемым; обычно он вышагивал с арбалетом на плече по внешним стенам или на вышках. Раз он спустился вниз…
По коже поползли мурашки. Кива ждала, когда же он пройдет мимо.
Он не прошел.
Вместо этого он остановился прямо за ней, перехватил древко кирки и вырвал инструмент у нее из рук.
Креста работала теперь медленнее, от нее так и веяло опаской: одним глазом она присматривала за Кивой, другим – за Костью, и в ореховых глазах светилось предостережение.
Кива сглотнула и обернулась.
– Ну приветик, лекарка, – мурлыкнул он.
Он глядел на нее с насмешкой, и этот взгляд прорвался сквозь пелену онемения, окутывавшую Киву неделями, затопив вены страхом. Раньше, когда она была тюремным лекарем, у нее была защита от надзирателей вроде Кости. Не только потому, что кроме нее их было бы некому вылечить, но и потому, что она ходила в любимицах смотрителя. Безопасности это не гарантировало, но от многих тюремных кошмаров избавило.
Здесь, в тоннелях, этой защиты у нее больше не имелось. И уж точно Рук за нее не вступится.
Кость шагнул вперед, и Кива непроизвольно отшатнулась, ударившись спиной об известняк. Заключенный слева замялся, но затем вернулся к работе, молотя киркой еще быстрее, будто не желая привлекать к себе внимание.
Но справа от Кивы Креста совсем бросила работать.
– Чего надо? – спросила она, поднимая взгляд на Кость.
Он едва удостоил ее взглядом:
– Работай давай, Восс.
Скверно, что он помнил ее фамилию: надзиратели обычно обращались к заключенным только по номерам.
Кость опустил левую руку на арбалет, ухмыльнулся Киве и предложил:
– Прогуляемся?
Он отшвырнул ее кирку и потянулся к ней, отчего у Кивы внутри все перевернулось. Но не успел он дотронуться, как между ними влезла Креста.
– Обожаю гулять, – бодро заявила рыжая. – Куда идем?
Кость сверкнул на Кресту глазами.
– Предупреждаю в первый и последний раз.
Та не пошевелилась, оставшись между ними живым барьером.
– Креста… – попыталась Кива, но во рту пересохло, и она умолкла.
– Если Киве можно размять ножки, то и всем можно, – заявила Креста, игнорируя нависшую угрозу. А может, даже наслаждаясь ей. – Так нечестно!
Кость склонил голову набок, разглядывая ее.
– Вообще, я бы даже посмотрел на это представление. Но сегодня я не в настроении. – Он отвел взгляд и махнул паре тоннельных надзирателей, чтобы те подошли, а потом вновь посмотрел на Кресту. – Можешь копать сама или же они могут тебя заставить. Выбирай.
Кива встревожилась еще сильнее, потому что Креста вызывающе осталась на месте, и подоспевшим надзирателям пришлось схватить ее с двух сторон.
Кость удовлетворенно усмехнулся, глядя, как Креста брыкается у них в руках, а потом обернулся к Киве:
– Ты. За мной.
Кива панически посмотрела на Кресту и поняла, что рыжая вот-вот выкинет какую-нибудь глупость – например, нападет на надзирателей, – и поэтому торопливо выдавила:
– Ничего! Я скоро вернусь!
В этом она не была так уж уверена, поскольку понятия не имела, что на уме у Кости, но будет куда хуже, если Кресту накажут вместо нее. Стоит той продолжить сопротивляться – и не хочется даже представлять, какие последствия их ждут.
Глядя Кресте в глаза, Кива молча умоляла ее сдаться, и та наконец перестала брыкаться и недовольно качнула головой в знак согласия.
Кива облегченно вздохнула, но застыла, когда Кость развернулся на каблуках и быстро пошел прочь, бросив через плечо:
– Не услышу твоих шагов за спиной, и гулять ты отправишься в покойницкую.
Креста вырвалась из рук надзирателей и от души пихнула Киву вперед, добавив:
– Кость языком не мелет, как сказал – так и будет. Беги.
– Но ты…
– Делай как велено, будь умницей, – кисло попросила Креста, вновь подпихивая Киву. – Иди.
Креста бросила на Киву последний взгляд, вопрошая, почему та еще здесь, вернулась на свое место у стены и принялась рыть. Надзиратели не спускали с нее глаз, но Кива не сомневалась, что рыжей хватит ума не нарываться. Креста и так многим рисковала, влезая поперек Кости, который получил свое прозвище за то, что имел обыкновение бессердечно ломать заключенным кости, и порой на то не было иной причины, кроме скуки.