Предательство
Шрифт:
— Я прошла через заднюю дверь. Это было не так сложно.
— А не могли бы вы также объяснить мне, черт возьми, что за игру затеяли?
— Неужели я должна что-то объяснять вам — вору?! — воскликнула она, смерив его испепеляющим, презрительным взглядом.
Ланс спокойно смотрел на нее, похоже, все встало на свои места.
— Вор? Ну, это спорно.
— Не для меня.
— Знаете, если вы продолжите вести себя подобным образом, мы ничего не добьемся. Полагаю, вам удалось обнаружить то, за чем вы сюда явились?
Она кивнула.
— Значит,
— Это оказалось не таким уж сложным делом, едва я получила возможность спокойно поразмыслить. Вас выдал ваш одеколон.
Его губы изогнулись в подобии улыбки.
— Как проницательно с вашей стороны. Только женщина способна обратить внимание на подобные нюансы — и это выдает ваше подлинное отношение ко мне в тот вечер.
— То, что вы сделали, остановив карету посреди большой дороги и силой — угрожая пистолетом, смею добавить, — заставив женщину расстаться со своими ценностями, называется уголовным преступлением, за которое вас могут повесить.
— Вы уже успели с великим удовольствием сообщить мне об этом прошлой ночью. Пожалуйста, не затевайте все заново, — протянул Ланс в притворном ужасе. — Вы доведете меня до ночных кошмаров.
Белла не могла вынести его манеры смеяться над своей возможной судьбой и не обращать внимания на совершенное преступление. Голос ее дрожал от гнева, когда она заговорила, уставившись на него так, будто он был полным ничтожеством.
— А моя бабушка? Вам не пришла в голову мысль, как бы повлияли на нее ваши действия, если бы она находилась в тот вечер в карете? С ней мог случиться удар при виде вооруженного разбойника!
— Сомневаюсь. Ваша бабушка обладает железной выдержкой. Как бы то ни было, накануне я услышал о том, что она плохо себя почувствовала и собирается остаться в городе с леди Чэннинг.
— А если бы она все-таки решила сесть в карету?
— Я бы не стал вас грабить.
— Как это благородно с вашей стороны! — фыркнула она. — Моя бабушка может привлечь вас к суду за то, что вы сделали.
— И кто, интересно, поверит в то, что высокопоставленный пэр Англии, уважаемый и отмеченный наградами офицер армии Веллингтона может опуститься до того, что станет промышлять разбоем на большой дороге?
Белла сердито посмотрела на него:
— Из этого следует только то, что вы способны на все!
— О да, — согласился он. — Абсолютно на все. Однако, если вы заподозрили, что именно я взял ваши бриллианты, неужели вам не пришло в голову просто спросить меня об этом во время нашей встречи в парке, вместо того чтобы заниматься самоуправством, врываясь за ними в мой дом?
Белла пожала плечами:
— Мой проступок меркнет в сравнении с тем, что вы натворили со мной… вы… вы — негодяй! Кроме того, какой мне был резон спрашивать вас? Вы бы все равно все отрицали.
— И вы это прекрасно знали, не так ли?
— Неужели вы совсем не чувствуете себя виноватым в краже бриллиантов?
— Нет. А должен?
— Меня это не удивляет. Чтобы испытывать вину, надо иметь совесть, — заметила она, стаскивая
— Если бы я был виновен в краже вещи, которая мне не принадлежит, то, возможно, я бы и согласился с вашими рассуждениями о вине и совести. Это другое дело.
— Что вы сказали?
— Бриллианты принадлежат мне — моей семье. Я просто вернул их.
Белла уставилась на него, изумленная его откровениями и, очевидно, сильно шокированная.
— Вам? Но… это же бриллианты Эйнсли… моя бабушка…
— Сказала вам, что они принадлежат вашей семье, понимаю. Возможно, спустя столько лет она и сама поверила в это. Графиня слегла в постель из-за пропажи бриллиантов?
— Нет. Она действительно плохо почувствовала себя на балу в Карлтон-Хаус и осталась в доме леди Чэннинг. Ей по-прежнему нехорошо, так что я решила подождать, пока она окончательно не поправится, и не говорить ей о краже бриллиантов.
— Человек не может украсть то, что принадлежит ему по праву.
— Но к чему все эти сложности? Зачем вам понадобилась игра в разбойников? — требовательно поинтересовалась Белла.
В этот момент Ланс предпочел не думать о пари, заключенном им с Роландом.
— Потому что я хотел, чтобы вы думали, будто человек, забравший ваши драгоценности, всего лишь обычный грабитель. Вы бы отдали мне ожерелье, если бы я вас об этом попросил?
— Конечно, нет.
— В том-то и дело. Вы сами ответили на свой вопрос. Однако я не могу поверить, что вы придумали все это — решились прийти сюда одетой таким образом… — проговорил лорд Бингхэм, рассматривая ее наряд и думая о том, что в этой белой шелковой рубахе, светло-коричневых бриджах, подчеркивающих ее длинные, изящные ноги, она действительно выглядела обворожительно. — Как вы могли настолько потерять рассудок, что проникли в мой дом, надеясь вернуть эти бриллианты?
Внезапно Изабелла почувствовала, как начинает задыхаться от его близости. Девушка заметила, куда был направлен его взгляд, и, посмотрев вниз, обнаружила, что твердые кончики ее сосков напряглись и проступили под тонким шелком рубашки мужского покроя. Щеки ее покраснели от смущения, и она сложила руки на груди, сердито уставившись на беззастенчивого зрителя.
— Я бы никогда так не поступила, если бы не ярость, которая меня охватила, — могу вам в этом честно признаться. У меня взрывной характер — и с этим ничего не поделаешь. Мне редко удается подавить вспышки темперамента.
— Я это уже понял, — проворчал Ланс.
Похоже, своими действиями он разбудил спящего дракона.
— Тогда вы, вероятно, дважды подумаете в следующий раз, прежде чем меня провоцировать.
Его глаза опасно сощурились.
— У меня, знаете ли, тоже темперамент, Белла. И вам следует это хорошенько запомнить.
Стиснув зубы, он некоторое время не сводил с нее сердитого взгляда, а потом неспешно подошел к камину и облокотился на него.
— Если бы я была мужчиной, я бы вызвала вас на дуэль за то, что вы сделали со мной прошлой ночью.