Предельные полномочия

Зверев Сергей Иванович

— Но вы же всегда неплохо зарабатывали, — удивился Малышев.

— Да, раньше было неплохо, когда мы оба с женой работали, — согласился Луценко. — Но как начался кризис, у Светы в ее банке сразу сокращения начались. Вот и она попала. Сначала мы не особенно беспокоились. Света даже хорошую сторону в этом находила: мол, теперь чаще с семьей бывать буду, детей видеть. Но тут другая беда грянула: у Оли, моей старшей, нашли белокровие. Все время требуются импортные лекарства. Средства по страховке скоро кончились, пришлось за свои покупать. Вот тут я и понял,

что выбора у меня нет — надо ехать. А теперь и не знаю, как будет: ни денег, ни… Хорошо бы живыми отсюда выбраться.

— Я думаю, выберемся, — пожал плечами Малышев. — Если бы хотели убить, сразу бы кончили, — прямо там, на дороге. А если притащили сюда, в такую глушь, — значит, мы нужны живыми. А у вас, значит, тоже плохое предчувствие было, как и у Дениса, — механик кивнул на спящего Русанова. — Только вы об этом помалкивали.

— Зачем всех тревожить? — отвечал инженер. — Если бы я точно знал о грозящей опасности — предупредил бы. А так — одни смутные ощущения… Ты скажи, — Луценко заговорил еще тише, наклонившись ближе к Малышеву, — ты лучше нас всех язык знаешь, — что это за люди нас захватили? Чего они хотят?

— Ну, многого я сказать не могу, — так же тихо ответил тот. — Но кое-что заметил…

Однако механик не успел сообщить о своих наблюдениях. Дверь барака, в котором содержали пленников, распахнулась, и на пороге появились двое боевиков. Они постоянно находились возле пленников, и те уже знали имена своих охранников. Одного — хмурого молчаливого верзилу — звали Эктор. Второй охранник, которого звали Мигель, был полной противоположностью своего напарника: невысокий, но крепкий, весь обросший густой бородой, он весело сверкал глазами и сыпал шуточками. Правда, даже Малышев понимал только часть этого юмора — его знания языка для этого не хватало.

— Venga, levantaos! — провозгласил весельчак. — Canoras cantar la aleluya!

— Что «пора вставать», это я понял, — заметил Луценко. — А что это он про какую-то «аллилуйю» завернул?

— Это наш Мигель снова шутит, — объяснил Малышев. — Дескать, птицы уже сладко запели, пора и нам радоваться жизни.

И, обращаясь к охраннику, провозгласил по-испански:

— Мы с другом уже давно на ногах и слушаем сладкое пение. Надеюсь, день принесет нам хорошие новости и скоро нас отпустят на свободу.

— Всему свое время, друг, всему свое время! — отвечал охранник. — Разве вам тут плохо живется? Птицы поют, речка журчит, а какой воздух! И кормежка бесплатная. Лучше, чем в «Хилтоне» у гринго, честное слово!

— Что там говорят про «Хилтон»? — спросил только что проснувшийся Русанов. — Нас что, перевозят в отель?

— Ага, размечтался, — отвечал ему со своей койки Хайдаров. — Прямо в номер люкс.

— Доброе утро! — приветствовал товарищей Малышев. — Наш друг Мигель говорит, что мы здесь живем в райских условиях, как в лучшем отеле, и скоро нас пригласят к шведскому столу.

— Ну да, знаем мы этот «шведский стол»! — буркнул наладчик. — Маис да тушенка — вот и весь выбор.

Он оказался прав: после нехитрого туалета,

который напомнил заложникам о родных деревенских нужниках, их ожидал завтрак из успевшей надоесть маисовой каши с тушенкой. После завтрака охранники разрешили энергетикам несколько минут погулять возле барака (Константин Луценко за это время как раз успел выкурить сигарету), и снова за ними закрылась дощатая дверь, обитая жестью. Пленники опять были предоставлены сами себе и могли продолжить обсуждение своего положения.

— В горле уже стоит эта тушенка! — возмущался Хайдаров. — Я вообще не должен ее есть — сплошная свинина…

— Ты же вроде сам говорил, что тебя с трудом можно назвать правоверным мусульманином, — заметил Русанов. — И в мечеть ты не ходишь…

— В мечеть можно и не ходить, но обычаи своего народа надо уважать, — сердито ответил наладчик. — А то и себя уважать перестанешь.

— Да, особо они с нами не церемонятся, — согласился Малышев. — Умереть не дают — и достаточно.

— Кто же они все-таки такие? — воскликнул Хайдаров. Эта мысль не давала ему покоя. — И зачем мы им нужны? Выкуп хотят получить или с властями о чем-то торговаться?

— Скорее второе, — заметил Луценко. — А кто они такие… Да, Кирилл, ты ведь перед завтраком вроде хотел поделиться какими-то наблюдениями, да тут охрана вошла. Что ты хотел сказать?

— Да так, ничего особенного, — пожал плечами Малышев. — Просто я слышал, как этот здоровяк Эктор как-то раз назвал нашего весельчака Мигеля капралом. А когда нас вчера водили на прогулку, еще один из боевиков крикнул другому: «Скажи, ты не видел сержанта?» И тот ему ответил, что сержант пошел к реке…

— Ну и что? — спросил нетерпеливо слушавший Русанов. — Что тут такого?

Вместо механика на вопрос ответил Луценко.

— Очень ценное наблюдение, — заявил он. — Это значит, что эти парни — или военные, или были военными.

— Ну и что? — вновь задал тот же вопрос Русанов. — Среди боевиков полно бывших военных. Особенно много их среди «контрас» — я знаю, читал в Интернете.

— Ну, все же какая-то определенность, — заметил Хайдаров. — Значит, эти уроды, что нас похитили, — скорее всего, не леваки, а союзники американцев.

— Ну, об этом можно было догадаться и без всякого знания языка, — фыркнул Русанов. — Тоже мне, ценное наблюдение! Зачем левакам русских похищать? Ясно, это все сделано по заданию ЦРУ. Помните, я еще тогда, на курорте вам говорил, что эта наша стройка у америкосов — как кость в горле!

Однако оказалось, что Малышев поделился еще не всеми наблюдениями.

— А еще я слышал, — продолжал он, не обращая внимания на слова электромонтера, — как они несколько раз повторили слово «плантация».

— А что тут такого? — спросил Хайдаров. — Значит, они тут не только нас сторожат, но и кокаин выращивают. Но здесь все бандиты этим балуются…

— Нет, не все, — поправил его Луценко. — Как раз «контрас» вроде бы кокой не занимаются — им это американцы запрещают. Так что тут что-то не сходится…