Шрифт:
Мастер невероятного Роальд Даль… Детский писатель, которого читают во всем мире, переводят на десятки языков, издают миллионными тиражами. Только в Великобритании между 1980 и 1990 годом было продано 11 миллионов экземпляров его детских книг в бумажных обложках — гораздо больше, чем родилось там за это время детей. К концу жизни писателя (он умер в 1990 году) каждый третий ребенок в Англии покупал или получал в подарок в среднем одну его книжку в год. А ведь его издают — и тоже огромными тиражами — в США и прочих англоязычных странах, во всех странах Европы, в Бразилии, Таиланде, Израиле, Японии… Первый перевод повести «Чарли и Шоколадная Фабрика» на китайский язык вышел сразу в количестве 2 миллионов экземпляров. Детские книги Даля стали появляться в самом начале 60-х годов — спустя четыре десятилетия выходит наконец и русский томик с самыми известными его повестями «Джеймс и персик-великан», «Волшебный палец», «Чарли и Шоколадная Фабрика», «Чарли и Большой Стеклянный Подъемник». Мы уже привыкли к гримасам советского и постсоветского книгоиздательства для детей, остается лишь пожать плечами и пробормотать вечное «лучше поздно, чем никогда!»
Роальд Даль родился в 1916 году в Южном Уэльсе в норвежской семье, переехавшей
Однако уже раннее детство Даля не было безоблачным. Ему не исполнилось и четырех, когда внезапно умерла от аппендицита его семилетняя сестра Астри, а два месяца спустя скончался от воспаления легких отец. Это горе отбросило тень на всю дальнейшую жизнь мальчика. Оставшись одна, мать, женщина умная, любящая и мужественная, посвятила себя воспитанию детей. По счастью, ей не приходилось заботиться о средствах к существованию. Роальд, единственный сын, занимал особое место в сердце матери, хотя внешне та держалась сдержанно, почти холодно. И мальчик всегда чувствовал ответственность перед семьей. Зная, что отец, великолепно владевший английским языком, хотел, чтобы сын получил образование в одной из английских «публичных» школ, репутация которых была очень высокой, мать оставляет Кардифф, переезжает в одно из английских графств и начинает готовить сына к вступительным экзаменам. Мальчика отдают в местные школы, сначала в одну, потом в другую, где он впервые остро испытал одиночество и горечь от осознания того, что миру детей противостоит недобрый мир взрослых. Когда Роальду исполнилось 13 лет, он поступил в Рептон, одну из самых знаменитых публичных школ графства Дерби.
Рептон, как и другие публичные школы, вовсе не отличался демократичностью: попасть туда могли лишь дети обеспеченных родителей, да и порядки там царили суровые. Иерархичность и кастовость английского общества определяли весь строй этих закрытых школ-интернатов, призванных воспитать «вождей и слуг великой империи», которой в те годы еще была Великобритания. Нравы публичных школ мало изменились со времен, описанных Киплингом в повести «Столки и Компания» (интересно, кстати, что Даля в школе прозвали Столки). На склоне лет Даль вспоминал о днях, проведенных в Рептоне, в своей автобиографической книге «Мальчик. Рассказы о детстве» (1984). Как указывает биограф писателя Джереми Треглоун, в ней встречаются кое-какие фактические ошибки (так, например, Даль приписал садистские наклонности одного директора школы другому), но общая картина школьной жизни отражена достаточно верно и выразительно. Воспитание «капитанов» и «слуг» империи, строжайшая и часто бессмысленная дисциплина, унизительная система полного подчинения младших старшим, телесные наказания. Учеников то и дело пороли — тростью! — не только директор и преподаватели, но и старшие ученики-префекты, в услужении у которых, по старой традиции, находились младшие. «В Рептоне префектов никогда не называли префектами, — вспоминал Даль в своей книге. — Для них существовало специальное слово: боузеры, и жизнь и смерть младших учеников были в их руках. Боузеры могли вызвать нас к себе ночью и выпороть за то, что в раздевалке футбольный носок валялся на полу, а не висел, как полагалось, на крючке. Боузер мог выпороть нас за сотню других пустячных провинностей — за то, что мы сожгли гренки, поджаривая их ему к чаю, плохо вытерли пыль в его комнате, не сумели разжечь в ней камин (хотя половина наших карманных денег уходила на покупку растопки), за опоздание на перекличку, за болтовню во время вечерней подготовки уроков, за то, что в шесть часов мы забыли переменить обувь на домашнюю. Список был бесконечным».
Учился Даль неважно. Даже преподаватель литературы упрекал его, как ни странно это кажется сейчас, за неряшливость и невыразительность сочинений. Зато в спорте Даль проявлял себя отлично, чему, конечно, немало способствовал его рост (6 футов 6 дюймов!); он был капитаном школьной футбольной команды и чемпионом по играм с мячом («пятерки» и сквош), требующим твердой руки, моментальной реакции, быстроты, выдержки. Но хотя спортсмены обычно пользовались в школе особой популярностью, а капитан футбольной команды автоматически назначался боузером, с Далем этого не произошло. Не в последнюю очередь и потому, что в качестве старшего ученика он никогда не притеснял младших, да и в других отношениях был не очень-то похож на будущего «капитана» империи. Он любил уединяться, занимался фотографией (в школе даже была устроена выставка его работ), читал. Ему не нравилась атмосфера «славной школы»; повседневное насилие, хотя оно и не очень затрагивало его лично, вызывало в нем негодование. Он чувствовал себя неуютно, одиноко, скучал по дому, по вольной жизни, по матери и сестрам. И когда годы обучения в Рептоне подошли к концу, он вздохнул с облегчением. Об университете разговора не было: и потому что уровень знаний Даля оставлял желать лучшего, и потому что ему хотелось путешествовать, увидеть новые земли, испытать себя. Ему удалось получить место в британской нефтяной компании «Шелл Ойл», и он отправился в Восточную Африку, где служил до самого начала войны. В 1939 году, пройдя ускоренный срок подготовки, он стал боевым летчиком Королевского военно-воздушного флота, участвовал в боях в Греции и Сирии. Однажды, совершая вынужденную посадку в ночной темноте, он потерпел аварию, но, несмотря на тяжелые травмы головы, ног и позвоночника, сумел выбраться из горящего самолета. После выхода из госпиталя Даль настоял на возвращении в строй, снова участвовал в боях, сбил не один немецкий самолет, но непрекращающиеся головные боли заставили его, наконец, подчиниться врачам и вернуться в Англию. Он остался в армии и был послан помощником военно-воздушного атташе в Нью-Йорк, где и оставался до конца войны, работая на британскую разведку. Всю жизнь он боролся с последствиями военных травм. На склоне лещ он скажет: «У меня было восемь серьезных операций: три на бедрах, пять на позвоночнике, и бесконечное количество более мелких».
В Америке он начал писать. Известный английский писатель С.С Форестер, с которым он познакомился в Нью-Йорке, услышав его рассказы о воздушных боях (Даль был замечательным рассказчиком), предложил ему написать о своем военном опыте и послал его рассказ в «Сэтердей Ивнинг Пост», где он и был напечатан. Первые произведения Даля так или иначе связаны с войной; однако вскоре он отходит от военной темы и создает особый жанр сатирического рассказа-бурлеска. Эти рассказы заслужили Роальду Далю репутацию автора увлекательных и остроумных гротесков в духе «черного юмора». Некоторые критики, отмечая несомненный талант Даля, называли его «манипулятором»: «У него есть такт, чувство времени, ясный прозрачный стиль, необычайная изобретательность… Но главное, он умеет манипулировать читателем; ни один приличный писатель не обходится без этого умения, но ни один по-настоящему хороший писатель не позволит ему взять над собой верх». Другие критики отмечали, что «карикатуры человеческих слабостей» под пером Даля на редкость верны действительности и что «под личиной занимательного фантазера прячется социальный сатирик и моралист». Живя с 1942 года в Соединенных Штатах, Даль публиковал свои рассказы в популярных американских газетах и журналах; в Англии их издали нескоро. Приведем слова известного английского драматурга Ноэла Коуарда, который, прочтя сборник рассказов Даля «Совсем как ты», сделал в своем дневнике такую запись: «Рассказы блестящие, воображение у него фантастическое. Но, к сожалению, во всех рассказах кроется что-то жестокое, мрачное и отталкивающее, и особый, почти подростковый, интерес к сексу».
Для детей Даль начал писать только в начале 60-х годов, когда у него самого появились дети. В 1953 году он женился на талантливой американской актрисе Патриции Нил, о которой много говорили в то время. Как свидетельствуют все, кто его знал, Даль любил и понимал детей и, подобно своему отцу много возился с ними. Он начал рассказывать сказки своим старшим дочерям Оливии и Тесс, когда они были совсем маленькими. Впоследствии эти сказки появились в печати, конечно, в переработанном виде. Первая повесть для детей «Джеймс и персик-великан» вышла в Соединенных Штатах в 1961 году и сразу привлекла к себе внимание и критики, и читателей. К Далю обратилось известное американское издательство, которое задумало издать серию небольших детских сказок, написанных известными «взрослыми» писателями. Осуществить этот замысел издательство так и не сумело, однако Даль успел написать небольшую сказку «Волшебный палец» (в несколько измененном виде она вышла уже в другом издательстве лишь в 1966 году). Изданная в 1964 году повесть «Чарли и Шоколадная Фабрика» имела огромный успех и стала международным бестселлером (в 1972 году Даль написал продолжение, которое назвал «Чарли и Большой Стеклянный Подъемник»).
Роальд Даль нашел себя как детский писатель. Его детские повести, на мой взгляд, гораздо интересней, чем его сочинения для взрослых. Здесь он проявил себя как подлинный мастер. Недаром Элейн Мосс, известная английская исследовательница детской литературы, отдавала именно ему пальму первенства в этой области. Сам писатель в одном из своих интервью сказал: «Я пишу детские книжки прежде всего для своих собственных детей. Если бы у меня не было детей, я никогда бы не написал детских книг — просто не смог бы этого сделать. Посвятив 25 лет исключительно рассказам для взрослых, теперь я решительно предпочитаю писать повести для детей. Это, конечно, нисколько не легче, но гораздо приятнее и связано с удивительными находками».
Когда появились первые книги Роальда Даля для детей, они оказались настолько неожиданными, что многие поначалу как-то растерялись. Особенно нервничали американские библиотекари, которым по долгу службы полагалось рекомендовать или не рекомендовать их для чтения в школе. Работников библиотек смущала несомненно присутствовавшая в книжках агрессивность, которую они сочли преувеличенной и излишней. Вообще говоря, Даля не раз обвиняли в этом грехе на протяжении всей его жизни. И вот что отвечал писатель на подобные обвинения: «Книги для детей писать опаснее всего. В них должна быть мораль, а дети терпеть не могут, когда их поучают. Детские книги также содержат — в приглушенном виде — насилие. Дети любят насилие, ведь они агрессивны от природы. Не могу понять, почему многие взрослые отказываются это замечать».
Между прочим, некоторые психологи считают, что книги такого рода не только не приносят ребенку вреда, но, напротив, помогают освободиться от агрессии.
Как и другие хорошие произведения для детей, книги Даля адресованы не только детям, но и взрослым. («Ведь надо, чтобы и взрослому, который читает ребенку, тоже не было скучно!») Впрочем, отдельные критики считают, что Даль адресует свои книги ребенку расчетливому, прагматичному, далекому от всякой романтики, хотя такой взгляд, как нам кажется, не вполне соответствует действительности. Конечно, в книгах Даля есть и агрессивность, и некоторая грубоватость, и жестокость, но есть в них и понимание того, что эти качества — вовсе не лучшие проявления человеческой натуры. Недаром мудрый мистер Уилли Уонка выбирает победителем самого скромного и незаметного из своих гостей — Чарли Баккета! Роальд Даль пишет о тех, кому холодно и неуютно в жестоком мире взрослых, как было холодно и неуютно ему самому в школьные годы. Его герой (иногда это мальчик, иногда — девочка) — всегда мал, слаб, одинок, обижен, но Даль заставляет виновников жестоко расплачиваться за все эти обиды и унижения, И пишет он об этом так, что невозможно не торжествовать и не радоваться за маленького героя! Как все это весело! Как смешно! Какая фантазия, какие сюжеты и трюки! Какая виртуозная поэзия! Как умело он использует детский сленг с его дразнилками и страшилками, как мешает простые или приниженные слова с высокими и поэтичными! Какой у него выразительный, лаконичный, прозрачный язык!