Предначертание. Том II
Шрифт:
Впрочем, я догадывалась, почему даже дед с бабушкой достаточно быстро смирились с моим намерением связать судьбу с Джулсом: с того злополучного дня, когда мне только чудом удалось избежать гибели от рук матерых рецидивистов Михася и Сивого ( и непостижимым образом уцелеть после падения из окна, о чем моим родственникам, конечно, было знать необязательно), домашние относились ко мне чрезвычайно трепетно, подспудно опасаясь, что мне в любую секунду могут аукнуться эти страшные события, и моя хрупкая психика не выдержит избыточных нагрузок. С объективной точки зрения даже для взрослой, сформировавшейся личности кошмар такого рода вряд ли прошел бы абсолютно бесследно, а уж для подростка, как говорится, и тем паче, поэтому оказывать на меня прямое давление никто толком не решался, а боязнь многократно ухудшить мое нестабильное состояние заставляла членов семьи скрепя сердце идти на поводу у моих странных желаний. Меня жалели и оберегали от потрясений, а я сполна пользовалась своей неограниченной властью: в бессознательном стремлении свершить запоздалую месть, я не останавливалась ни перед чем, не отдавая себе отчета, что под моими ногами вот-вот разверзнется пропасть. Удивительно, но я настолько зациклилась на воплощении своих безумных прихотей, что ни на мгновение не задавалась закономерными, в сущности, вопросами из серии «А что будет дальше?».
Я не смотрела вперед и не оглядывалась назад, но всеми фибрами души стремилась поскорее покинуть родной город и по возможности никогда уже сюда не возвращаться. За тот год, что я заканчивала школу, меня постоянно мучил страх столкнуться лицом к лицу с кем-либо из обитателей «Живых и мертвых». «Молодая мать» Светлана Грищенко, ее омерзительный муж и их не менее гадкие соседи по бараку, ошивающийся в бандитских кругах Серега Филин, разбитной и в целом безвредный Жека – все они регулярно являлись ко мне по ночам и нестройной толпой стояли у изголовья кровати, повергая меня в ледяной пот своим неразборчивым шепотом. А порой из темноты проступал размытый образ Гертруды Францевны – маленькой, сухонькой старушки с потрясающей силой духа, не испугавшейся озверевших посланцев Цирюльника и смело выступившей на мою защиту. Каждый раз я до утра металась в горячечном бреду, а назойливая трель будильника звучала для меня сродни крику третьих петухов – сонм признаков неохотно отступал в свои владения, и я ненадолго обретала покой. С одной стороны, я страстно жаждала прояснить ситуацию и узнать, наконец, что стало с участниками развернувшейся на Пятой Линии драмы, но у меня не хватало мужества преодолеть внутреннее сопротивление и найти способ добыть нужную информацию. Я предпочла оставить всё, как есть, и лишь поглубже забралась в свою раковину, чтобы ненароком не обнаружить своего присутствия и не навлечь дополнительных проблем в том числе и на Эйнара.
Вывод о степени нависшей над ним угрозы я сделала из очевидных фактов, имевшихся на тот момент в моем распоряжении: уж кто-кто, а Эйнар Мартис ни при каких обстоятельствах не бросил бы на произвол судьбы беременную мать, и он в жизни не исчез бы без следа, предварительно не взвесив все за и против подобного поступка. Если в ситуации со мной все ответы лежали на поверхности, и я потеряла доверие Эйнара, когда сбежала из больничного сквера, то любовь парня к непутевой матери была безусловной величиной, не зависящей от влияния внешних факторов. И все-таки Эйнар не стал ставить Светлану в известность о своем скоропостижном отъезде, он будто предвидел, что приспешники Цирюльника непременно наведаются в барак, и специально подстраховался на этот случай. Я благодарила небеса, что Эйнар так и не узнал о происшествии со мной, и пусть мое место рядом с ним заняла Стеша, пусть мы потеряли друг-друга в безжалостном сумасшествии нашей единственной весны, я не смела и мечтать о большем счастье, чем отсутствие страшных новостей из «Живых и мертвых».
Да, я отпустила Эйнара, но так и не сумела перемолоть обиду на родителей. Джулс стал моим орудием возмездия, но я этого тогда не понимала и искренне считала, что сражаюсь за право на самостоятельность. Я вела войну по всем правилам стратегии боевых действий и триумфально выиграла ключевую схватку, блестяще сдав вступительные экзамены в престижный столичный вуз. Все требования родителей были соблюдены, и мы с Юлианом успевали зарегистрировать брак еще до новогодних каникул. И мне бы взять паузу, собраться с мыслями, прийти в себе и разложить по полочкам руководившие мною мотивы, но я посчитала, что тайм-аут будет воспринят в качестве явного признака сомнений.
–Ты можешь возвращаться домой! – сказала я маме тем августовским днем, – твоя миссия выполнена. Как ты и мечтала, я поступила в университет – настал твой черед сдержать слово.
– Рина! – не сразу нашлась с ответом мама, и мне вдруг на миг почудилось, что она втайне надеялась на мой провал, позволяющий ей с чистой совестью увезти меня обратно в провинцию и по блату пристроить в институт по месту жительству с возможностью и дальше контролировать мою жизнь. Не зря она вроде бы и захлебывалась от ликования, увидев мою фамилию в вывешенных приемной комиссией списках, однако, ее взгляд оставался печальным и задумчивым, а в глазах отчетливо сквозила неприкрытая тревога.
–Мама, мы уже всё обговорили, – уверенно напомнила я, – мы сняли эту квартиру с прицелом на то, что в ней будем жить мы с Джулсом. Все упиралось в экзамены, и я не нарушила своего обещания, следующий шаг за тобой.
–Так нельзя! – в сердцах разрубила ладонью воздух мама, – давай хотя бы дождемся восемнадцати лет! Если тебе нравится эта квартира, никто тебя отсюда не выгоняет, но я не могу оставить тебя в ней одну и потому не возражаю, чтобы хозяйка подселила еще одну девочку-студентку. А с Юлианом вы пока можете просто встречаться, не надо бежать впереди паровоза – съехаться вы всегда успеете, но до этого вам нужно получше узнать друг-друга.
–Я знаю о нем всё, что мне необходимо знать! – безапелляционно отрезала я, – а вот тебе, судя по всему, верить не стоит. Ты клялась, что вы с отцом не станете чинить нам с Джулсом препоны, и что я слышу? Девочка, студентка! Да на черта она мне тут сдалась, когда Джулс вынужден жить чуть ли не в коммуналке и отдавать за нее ту же сумму, которую он мог бы вносить в счет половины оплаты за эту квартиру. А как только я найду подработку, я освобожу тебя и от остальной части расходов.
–Какая подработка, Рина, ты вообще о чем? – посмотрела на меня, как на умалишенную, мама, – я понимаю, ты слабо представляешь, с какими сложностями тебе предстоит столкнуться в ходе обучения на международном факультете, но требую, чтобы ты раз и навсегда расставила приоритеты. Ты должна учиться, а не рыскать по столице в поисках неквалифицированной работы. Мы – твои родители, и мы обязаны о тебе заботиться. Ясно, что на одну стипендию в наше время не протянешь, естественно, мы с папой будем тебе помогать. Тебе, а не Юлиану, Рина!
–А вас никто и не просит о помощи! – дерзко вскинула голову я, – если уж на то пошло, я сама переберусь к Джулсу в коммуналку, и вам больше не придется платить за съем жилья.
–Не сходи с ума! – не на шутку разозлилась мама, – знаешь, это всё уже даже не смешно. Сначала бараки на Пятой линии, теперь коммуналки… Час от часу не легче! Кажется, что дно пробито, но нет, ты вновь преподносишь сюрприз! Всем нам прекрасно известно, что твой Джулс крайне стеснен в средствах, и вынужден снимать комнату вдали от центра. Да оттуда до ближайшей станции метро еще минимум полчаса пилить! Будто я не в курсе, что Юлиан каждый день встает в пять утра, чтобы успеть на работу к девяти! Тоже так хочешь? Да ты с таким режимом первую же сессию завалишь и со свистом вылетишь из университета, а если и не вылетишь, то стипендии точно лишишься. Вон, Игорь Маркелов, уж какой умный парень, а в прошлом году его декан на отчисление подал. Но у Игоря отец –не мелкая сошка, подсуетился, позвонил, кому следует, и выручил сына, а за тебя, извини, хлопотать некому. Без родительского присмотра даже такой пай-мальчик, как Игорек, быстро от рук отбился, а ты и дома умудрялась у нас под носом кренделя выписывать!
–А ты еще рассчитывала, что Игорь будет за мной в столице приглядывать! – выразительно ухмыльнулась я, – а за ним самим глаз да глаз нужен! Наверное, дорвался до свободы и уже все гей-клубы по кругу обошел!
–Как тебе не стыдно, Рина? – передернула плечами мама, – слава богу, до Маркеловых не дошли твои грязные выдумки! Разбила парню сердце, а потом еще помоями облила, самой-то не противно?
–Да мне по фигу, если честно, голубой он или нет, – безразлично отмахнулась я, – дело не в его ориентации, а подлой натуре. Он мою тайну не сохранил, и ему крупно повезло, что я не поступила с ним также. Плохо, что мы учимся в одном вузе, но я надеюсь, мы почти не будем видеться.
–Лично я не нахожу ничего хорошего в том, что ты осталась без друзей, – сокрушенно заметила мама, – ладно, Игорь, но почему ты так некрасиво поступаешь по отношения к Симе? У меня такое ощущение, что ты не хочешь продолжать с ней общение…
–Не хочу, ты права, – кивнула я, – ни с ней, ни с Маркеловым, ни с кем-либо из своих бывших одноклассников. Мне вполне хватает Джулса и ребят из его компании. Ну, и с соседями по коммуналке в любом случае придется перезнакомиться!
–Я тебе сказала, никаких коммуналок! – взорвалась мама, – всё, Рина, у меня больше нет сил с тобой спорить, ты выпила из меня всю кровь. Я никогда не думала, что доживу до такого позора, но, видимо, такова моя судьба. Ты добилась своего – пусть Юлиан перевозит вещи.