Предназначение
Шрифт:
Примитивный взгляд Ннанджи на совершенный Мир не предполагал этих вопросов. Даже Уолли не знал на них ответов.
– Ладно! Нам нужно успеть на корабль, жена, – сказал Ннанджи. Он сделал два шага, споткнулся и потерял равновесие. Потом он посмотрел на ковер, о который запнулся, – серебристые пеликаны и бронзовые морские коньки. Он оглядел гобелены, занавеси, сверкающую мебель.
– Тебе больше ведь не нужен этот хлам, так ведь, Шонсу? Как только избавишься от него, издай указ: с этих пор любая взятка, принятая воином, расценивается как величайшее преступление – для всех без исключения!
И это была уже не просьба.
Ннанджи развернулся и, обняв Тану, пошел к выходу. Уолли смотрел, как уходит от него седьмой меч. Глаза его заволок туман, поэтому он быстро махнул остальным, чтобы его не ждали.
Меч вернешь, как выйдет срок. Срок вышел? Свершил ли он миссию Богини, или отказался от Ее избранничества, так и не завершив дела? В любом случае он вышел из игры. Приключение кончилось.
Топот сапог затих. Только Джия осталась с ним. Она стояла рядом, положив руку ему на плечо, вглядываясь в него, сочувствуя и разделяя с ним горе, которое он скрывал от других. Или только надеялся, что смог скрыть.
Он молча скорбно обнял ее.
Он не мог объяснить даже ей. Не было такого слова еще в языке Мира – «деспот». Но скоро будет! Ннанджи потребовалось меньше двадцати минут, чтобы превратиться в него.
Эпилог
Последнее чудо
Ветер развевал знамена и одежды, мешал двигаться фургонам и пешеходам по большой торговой площади на набережной Касра, играл уцелевшими листьями. Торговцы расходились по домам, за ними рабы уносили тюки с товаром. Большинство кораблей были погружены в тишину.
Уолли уныло хлопнулся на швартовную тумбу, разглядывая длинные тени, протянувшиеся по бронзовым камням. День, начавшийся приходом «Грифона», подошел к концу, а Миру уже никогда не суждено стать таким, каким он был раньше.
Ннанджи отбыл. Он бодро промаршировал по сходням под звуки «Воинов Прекрасным Утром», потом встал на палубе с Таной в окружении девяти колдунов и стоял там до тех пор, пока корабль не отошел от причала. Он не сомневался, что благополучно вернется, заключив договор с колдунами. Для него колдуны были теперь незначительным эпизодом на пути его великой деятельности реформатора воинов Мира.
Ушли телохранители, оркестранты и менестрели. Не видя теперь никакой опасности, Уолли отпустил Форарфи и его людей насладиться концом праздника. Ему пора было возвращаться к Джие, а он все еще сидел на швартовной тумбе, думая о своем.
Что он сделал неправильно? Прошло почти полгода с тех пор, как он пообещал Богине стать воином. Он старался. Если его миссией было победить колдунов, то он потерпел поражение, потому что теперь они еще быстрее распространятся по Миру. За ними пойдут их разрушительные знания.
Если его миссия заключалась в спасении воинов, то здесь он тоже проиграл. Колдуны могут и не испугаться вселенского сбора Ннанджи, тогда как этот вселенский сбор скоро перебьет столько воинов, сколько колдунам и не снилось. Ни сильные свободные мечи не захотят потерять свою независимость, ни уверенные в себе гарнизоны не захотят лишиться автономии.
Или боги делали ставку на Ннанджи? Полубог говорил, что все само станет ясным, а Ннанджи был первым, кого он встретил сразу после их разговора. Ннанджи получил свою долю чудес. Впрочем, если это так, то здесь Уолли тоже проиграл. Он выпустил властолюбивого психопата в беспомощный Мир. Ки Сан и Дри, Уо и Тау, Кво – эти несчастные города падут первыми, потом будут сотни, прежде чем он остановится. С каждым днем власть его будет расти. Кто или что сможет остановить его?
Уж точно не Уолли. Он все еще выбранный предводитель сбора, и двадцать ближайших дней ему придется много работать. Ему, Линумино и Зоарийи. Ннанджи уверен, что так и будет. Уолли учил его, что армия всегда должна быть при деле.
Но после того, как Ннанджи вернется? Уолли понял теперь, что ему будет лучше уйти. Он не сможет смотреть на то, что тут начнет творить этот идиот. Ему придется неизбежно вступить с Ннанджи во вражду. И вражда эта может кончиться единственным образом. Так что ему лучше принять обещанную синекуру – Тау, этот маленький городок. В оставленное ему время он наделает Джие детей.
Он уже собирался подняться, как вдруг толпа маленьких голых ребятишек с криками пробежала мимо. Один смуглый малыш остановился и просиял редкозубой улыбкой.., крошечное лицо.., каждая косточка на виду, темные, слегка вьющиеся волосы, глаза сияют, как самоцветы.
Уолли начал было опускаться на колени, но мальчик сказал:
– Оставайтесь на месте. У вас был тяжелый день.
Так Уолли остался на тумбе, ничего не говоря, но страх мурашками пробежал по его коже. Наказанием, как говорил Бог раньше, будет смерть или хуже того.
– О нет! – сказал Полубог. – Я пришел благодарить вас. Мистер Смит! Вы сделали все, что от вас требовалось, и даже больше.
Внезапное чувство удивления и радости обрушилось на него, словно он опустился в холодную ванну.
– Я сделал?
– Именно так! – рассмеялся мальчик. – Вы подготовили его. Вы научили его состраданию. Вы дали ему сбор. Вы устроили переговоры с колдунами и в заключение отдали ему добровольно меч. Задание на самом деле отлично выполнено!
Уолли недоверчиво уставился на него:
– Состраданию? Ему убить человека не труднее, чем съесть орех.
– Это профессиональное требование, – печально ответил Полубог. – Чингисхан был таким же. Но он вежливый молодой человек с тихим голосом, и он многому от вас научился. И все еще прислушивается к вашим словам. Вы отлично поработали!
– Я не понимаю, Мастер! Мальчик рассмеялся:
– Поэтому я и пришел. Видите ли, Уолли Смит, хоть разные миры и идут разными путями, но везде изобретение речи знаменует начало Эры Легенд, а изобретение письменности – ее конец.