Предновогодье. Внутренние связи
Шрифт:
— Хорошо. Как будет готово, сообщу, — сказал парень. — Не передумала насчет кузни?
— Нет, конечно. Как тебе пришло в голову подобное?
— Тогда встретимся в субботу после занятий у Списуила.
— Только, Петь, сначала хочу пообедать в столовке.
— О, а давай там и встретимся! — предложил он.
Я согласилась и зевнула во весь рот, успев прикрыться рукой.
— Не выспалась? — посочувствовал парень. — Я тоже полночи сидел за книгами.
Знал бы он, что за книжка мне попалась.
— У тебя все получится, не сомневайся. —
Петя проводил до первого этажа. Постамент святого Списуила облюбовала большая группа парней, у зеркал кружились девчонки, прихорашиваясь.
— Тебе, наверное, не понравилось, что наши пялились, — предположил Петя.
Я рассмеялась:
— Разве они пялились? Ты еще на нашем курсе не был. У нас не успеешь зайти, а тебя уже на части разрежут и каждую обсосут, причем громко и не стесняясь в выражениях.
Парень облегченно вздохнул и неловко пояснил:
— К нам нечасто заходят с нематериалки, тем более девушки.
— Знаешь, Петя, надо поднимать твою планку самозначимости. Я, например, считаю, что ваш факультет — более важный и нужный, чем нематериалка и элементарка, вместе взятые.
— Спасибо. Мне приятно.
— И мне приятно, что тебе приятно, — сказала я, и мы рассмеялись.
— Кстати, как дела с анализами? — поинтересовался парень.
— С какими анализами?
— За которыми Стопятнадцатый лично наблюдает.
— А-а, с этими… — Я мысленно утерла пот со лба. Чуть не спалилась! — Представляешь, декан решил, что мне нужна консультация Вулфу. Говорит, пусть подтвердит, стабильно или нестабильно, — самозабвенно соврала и прикусила язык.
— Ну, и как? Стабильно? — спросил участливо Петя.
Бедный парень! Простой и доверчивый. Но вранье не давало выйти из образа.
— Откуда мне знать? Я не пошла на консультацию. Отказалась.
— Почему? — воскликнул Петя. — Нестабильность может быть очень опасна.
Не знаю, какую нестабильность он имел в виду. Для меня опасна одна нестабильность — врущего языка.
— Может быть, и опасна, но к Альрику не пойду. У нас с ним конфликт.
Парень поразился:
— Я думал, ты сломя голову побежала.
— Почему это? — слегка обиделась.
— Наши девчонки поголовно без ума от него. Альрик то, Альрик сё.
— Ваши девчонки молятся на идола, — пробурчала я, — а за красивой рожей обычно прячется бездна недостатков.
— Смешная ты, Эва, — сказал Петя и заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос. Наверное, спонтанный жест стал для него таким же неожиданным, как и для меня. Мы засмущались.
— Ну, пока?
— Пока, Петь. Спасибо, что проводил.
Прибежав в заполненную аудиторию, Мелёшина я не обнаружила, зато Касторский поприветствовал меня свистом и недвусмысленным жестом. Мэл появился за полминуты до звонка одновременно с лектором. Прошел и сел на свое место.
И началось утро в сонном царстве. Я усердно пыталась записывать и
В общем, лекция текла как ручеек, я возилась под инквизиторским взглядом дрессировщика и старалась не заснуть сидя.
А потом третий курс начали по одному выводить из аудитории. Сперва пришла скромная очкастая девушка, как оказалось, секретарша проректрисы. Переговорив в сторонке с лектором, она ушла со студенткой. По рядам прошел шепоток. Минут через десять студентка вернулась, сказала что-то парню на соседнем ряду, и он вышел.
Я встрепенулась. Лекция шла, преподаватель терял нить каждый раз, когда студенты входили-выходили, но возмущаться не решался.
Шепотки росли в геометрической прогрессии, и до меня докатилось известие: первый отдел вызывал на допросы. Судя по всему, на беседы по душам поднимали с мест в алфавитном порядке, потому что Касторский ушел в числе первых, а Мелёшина вызвали спустя несколько человек.
Что он расскажет? Что дрессирует меня? Или что нес на руках после того, как силком утащил из горящей столовой? А может, сообщит, что кое-кто умудрился пробраться в институт, не имея ни грамма способностей? Сразу в лоб, чтобы посмотреть, какой фурор произведет новость.
К тому моменту, когда Мелёшин вернулся, я извертелась на месте. Пыталась поймать его взгляд, пока он поднимался по ступенькам. Напрасно.
В итоге лекция прошла впустую как для лектора, так и для учащихся. Когда прозвенел звонок, до меня очередь не дошла.
Следующую лекцию вел Лютеций Яворович. Как оказалось, его не уволили. Видимо, нашлись веские основания для того, чтобы сохранить преподавательский ранг Лютика. Опять пришла секретарша Царицы и увела студента.
Лютик психовал, но сдерживался. В рядах стоял глухой бубнеж. Обсуждали, в основном, допросы первоотдельщиков. Побывавшие на них делились впечатлениями с теми, кого еще не вызвали.
Но самое интересное состояло в том, что Мелёшин пропал. Просто-напросто не пришел на занятие. Мне бы сидеть и радоваться, но беспокойство не позволило. Спина казалась незащищенной, и я вздрагивала, ожидая удара сзади.
Напряжение нарастало. Вместе с Лютецием переживала и я. Может, по каким-то причинам меня опять решили выделить из присутствующих? Хотя нет, Эльзу тоже не вызывали. Полный упитанный парень вернулся в аудиторию, и по рядам прошелестела фамилия: "Папена…"
Я встала и пошла на допрос.