Предновогодье. Внутренние связи
Шрифт:
Я кивнула, продолжая пялиться на доску.
— Смотри на меня, — велел Мелёшин. Да пожалуйста!
До чего же красивые у него глаза! А зеленый ободок то сужался, то расширялся, завораживая взгляд. Это еще как посмотреть, кто и кому внушает, — всплыла в голове тоскливая мысль. Интересно, на других девушек он глядел так же, с легкой полуулыбкой и сознанием собственной привлекательности?
Внезапно Мэл подался вперед, обхватил мое лицо ладонями и накрыл губы своими. Он целовался агрессивно, подавляя возможное сопротивление, которого, кстати, и не было.
А
Также неожиданно Мелёшин отстранился и исчез из поля видимости. Когда сознание прояснилось, я приподнялась, держась за спинку скамьи, и увидела, что он сидит, дыша как марафонец. Да и я чувствовала себя не лучше. Сердце частыми толчками гнало кровь, руки дрожали.
Мэл потер лоб.
— Ты это загадала? — спросил он, с трудом уравняв дыхание и не глядя на меня. — Вспыхиваешь мгновенно. Не подозревал, что тебе хочется со мной.
— Сдурел? — подхватилась я и залепила пощечину. Впервые кому-то заехала по лицу, и этим кем-то оказался Мелёшин. Не знаю, почему рука поднялась и опустилась на его щеке, оставив яркий красный отпечаток. Эффектно, с громким шлепком.
Схватив сумку, полезла через стол. Мэл попытался удержать, однако я начала вырываться, царапаясь.
— Прекрати! — он попробовал встряхнуть меня, видимо, рассчитывая прекратить истерику.
— Пошел вон! — закричала я, уже не владея собой. — Сто лет не сдался, и еще век тебя не видать!
И с силой оттолкнув Мелёшина, отчего он завалился на скамью, бросилась, сломя голову, из пустого помещения.
Забравшись на чердак, я сидела у окна, уткнувшись с носом в ворот куртки. Одинаково холодно и паршиво — на улице и в сердце. А еще гадко и муторно. Вот если бы, предположим, сейчас замерзнуть, тогда всем станет проще — отцу, Стопятнадцатому, вынужденному меня прикрывать, тому же Мелёшину. Не мучился бы, бедный, придумывая себе оправдания.
Легок на помине. Ругаясь и чертыхаясь, забрался через люк, огляделся, заметил мою скрюченную фигуру в углу и почему-то с облегчением вздохнул. Подошел и сел рядом на корточках, плечо к плечу. Потом поводил перед собой руками, и вокруг ощутимо потеплело. У меня перестал идти пар изо рта, и начали отогреваться руки.
— Теплый колпак, правда, ненадолго, — пояснил Мэл. — Я так и подумал, что ты здесь. Боялся, сиганешь головой вниз.
Я фыркнула:
— Вот еще! Больно надо.
Помолчали.
— На самом деле, на рукаве остался твой волос. Я заговорил следы и пришел по ним, — пояснил зачем-то Мелёшин и коротко взглянул на меня. — Скажешь, что загадала? Только не бесись. Не хочешь — не говори.
— Чтобы ты прошелся на руках туда и обратно.
— Серьезно? — он искренне
— Разве это важно? — спросила я устало.
— Для меня важно, — пояснил он хмуро. — Сама понимаешь, девчонка без капли способностей, поимевшая наглость заявлять, что учится в институте с вис-уклоном да еще на особых условиях… Словом, данный факт меня не просто злил, а невероятно злил. Я был готов придушить тебя за вранье. И сейчас, наверное, хочу, — заявил умиротворенно, хотя по кулакам с побелевшими костяшками я видела, что спокойствие давалось ему нелегко.
— Что мешает? Не хочешь ручки марать, сдай в первый отдел, — пожала плечами, упорно терроризируя глазами тумбовый стол в углу.
— Я не стучу, — возмутился Мэл. — И все-таки, почему тебя понесло в институт с вис-уклоном? Притом, что невероятно рискуешь.
— Это не твоя беда.
— Ясно, что не моя. Удивляюсь, как ты доучилась до третьего курса. Это же грандиозная афера!
— У каждого свои масштабы аферизма.
— А родители? Они знают? Погоди-ка, наверняка устройство в институт произошло при участии твоих родителей, я прав? — воскликнул Мелёшин, пораженный догадкой.
— Не лезь. В это. Дело, — оттолкнула его. Он не удержался на корточках и уперся ладонью об пол, чтобы сохранить равновесие. — Забудь. Если противно меня видеть, как-нибудь перетерпи. Немного осталось.
— То есть? — спросил Мэл, отряхивая руки.
— До первых слухов. Тогда уйду отсюда.
— Понятно. Как, например, твой перевод в наш институт. Он был не первым?
— Не хочу об этом, — я обняла себя за плечи и отвернулась к окну.
— Собственно говоря, больше не буду лезть с расспросами. Ты жизнью научена и выкарабкаешься, не сомневаюсь. Я не за тем пришел, — сказал Мэл и прокашлялся. — Самый лучший вариант для нас обоих — забыть о том, что произошло вчера в библиотеке и сегодня после лекции.
— Вдоволь наэкспериментировался? — не сдержала я горького ехидства.
— Без шуток. У тебя своя дорога, у меня своя, и они не должны пересекаться, — продолжал рубить с плеча Мелёшин. — Мы разные.
Мы не просто разные, — подумала. Мы — два полюса.
— Если переживаешь, что начну кричать на всех углах о случившемся недоразумении, то успокойся, — ответила я раздраженно. — И тем более, не скажу твоей девушке, ну, или всем твоим подружкам.
— Я об этом не беспокоюсь, — сказал через сжатые зубы Мелёшин, встал и начал ходить по чердаку туда-сюда, засунув руки в карманы брюк.
— Отлично. Тогда не могу понять, что еще хочешь от меня?
Мэл вернулся и снова опустился на корточки. Начал мять пальцы, нервничая.
— Хочу, чтобы ты не подумала… ну… словом, будто это серьезно.
— А-а, так называемое очарование момента, — усмехнулась я.
— Да! Вот именно! — тут же согласился он. — Обещаю, что подобное больше не повторится.
— Может, напоследок подпадешь под это очарование?
Мэл напрягся, а я засмеялась:
— Не бойся. Имею в виду, может, отменишь свои правила?