Предписанное отравление
Шрифт:
– Интересно, кого он мне напоминает? – сказал Пардо вслух.
– Муссолини, – выпалил суперинтендант, не уточняя ход мысли инспектора.
Глава 7. Мистер Ренни вспоминает…
Мы думаем, что наши дети – часть нас самих, но, вырастая, они прекрасно разуверяют нас.
Маркиз Галифакс «Мысли и размышления»
Мистер Ренни взял у Пардо сигарету, но не зажег ее. Он перевел взгляд с инспектора на суперинтенданта и обратно, по привычке делая вид, что обдумывает даже самые тривиальные действия.
– Джентльмены,
– Мистер Ренни, нам бы хотелось выслушать все, что вы смогли бы нам рассказать, – ответил Пардо. – Так что говорите.
– Хорошо, – согласился Ренни. Очевидно, ему нравилось обдумывать последовательность рассказа. Не прошло и пяти минут, как инспектор Пардо решил, что лучше позволить старому адвокату излагать информацию так, как ему удобнее. Если добиться взаимного удовлетворения, то и результат будет лучше.
Мистер Арчибальд Ренни был маленьким, аккуратным семидесятидвухлетним джентльменом, уважительно относившимся к точности и логике, что прекрасно характеризировало его жизненную позицию. Даже в его внешности не было никаких несоответствий, кроме разве что производимого им впечатления полноты, хотя у него не было лишнего веса. Его седые волосы с четким пробором ровно посередине превосходно сочетались с почти инфантильно розовыми щеками и бесхитростными голубыми глазами, свидетельствовавшими о гармонии между старостью плоти и юностью духа. Он был честным пожилым джентльменом, почтительно относившимся к законам, с которыми он работал. Сейчас он нуждался в самоконтроле, ставшем его второй натурой. Его ужасно смутили обстоятельства смерти миссис Лакланд, да еще как раз перед тем, как она собиралась обратиться за его услугами.
Он принял полицейских в своем кабинете, окна которого выходили на жилище священника и прекрасное пространство, служившее Минстербриджу местом для отдыха и площадкой для детских игр. В четверг утром адвокат получил письмо от миссис Лакланд и приготовился ко встрече на следующий день, но вместо этого в назначенный час он получил телефонное сообщение о смерти клиентки, что поначалу потрясло его. Пардо, желавший получить побольше информации о прошлом убитой женщины, честно сказал об этом юристу. Он предположил, что Ренни знает о семье Лакландов больше кого-либо другого в Минстербридже, и мог бы рассказать о предыстории сложившейся ситуации.
– Сначала о людях, – попросил он. – Все, кого вы знаете, и почему они совершили те или иные поступки, о которых вы знаете. Постепенно мы дойдем до завещания и событий этой недели.
Это понравилось старику, который не возражал помочь правосудию, но предпочел бы сделать это, рассказав все по порядку. Он выразительно прочистил горло, если только это выражение можно применить к столь щепетильному человеку, как он.
– Джон Лакланд, дедушка мисс Херншоу и мисс Квентин, родился в Минстербридже, в пятидесятых годах прошлого века. Его отец был сапожником, но его стаж был невелик из-за чахотки, которая сделала его инвалидом в самом расцвете лет. Он умер, когда Джону было двенадцать лет. Джон был единственным ребенком, и после того, как его отец умер, миссис Лакланд, чтобы прокормить себя, занялась стиркой. Она была толковой прачкой, и даже после того, как ее сын стал человеком с деньгами и захотел, чтобы она ушла на покой и насладилась комфортом, она все равно предпочла время от времени стирать для нескольких старых клиентов вместо того, чтобы, как она это называла, «жить в праздности».
Сержанту Литтлджону это описание показалось чрезмерно затянутым. И он был удивлен, заметив, что Пардо внимательно слушает, словно случившееся в прошлом веке было непосредственно связано
– Затем, – продолжил мистер Ренни, – когда Джону исполнилось четырнадцать, он оставил свою подработку в Минстербридже – он то газетами торговал, то занимался садоводством, то прочей тому подобной случайной работой. Теперь родственники его матери, жившие в Лестере, помогли ему устроиться помощником в небольшой магазин в их городе. Это было в 1871 году. Конечно, он начинал с самого низу, но, думаю, его деловая хватка быстро развивалась – ничто другое не смогло бы объяснить его стремительного карьерного роста и перехода от бедности к богатству.
Как только старый адвокат, задумавшись, сделал паузу, Пардо вставил:
– А что насчет родственников? Они могли помочь?
– Вовсе нет. Судя по тому, что он говорил мне, они и сами пребывали в бедственном положении и смогли пристроить мальчика миссис Лакланд только благодаря знакомству с портным. Нет, я думаю, мы можем принять за факт: оказавшись в Лестере, Джон Лакланд был одинок, и у него не было друзей.
Пардо кивнул. Суперинтендант, пытаясь сохранить интерес к рассказу, начал делать заметки на обратной стороне конверта.
– Вскоре мальчик вырос и достаточно продвинулся, чтобы стать управляющим. А поскольку портной был бездетным, то магазин перешел к Джону, когда тому не было еще и двадцати. Вскоре у него появился филиал в другой части города, а через год и третий, для которого потребовались новые рабочие…
– Когда же он женился в первый раз? – спросил Литтлджон, которому хотелось поскорее добраться до этого момента.
– Я подхожу к этому, – чопорно ответил мистер Ренни. Он явно не любил, когда его перебивали, и предпочел бы продолжить рассказ в собственной неторопливой манере. Суперинтендант вновь взялся за карандаш, а юрист продолжил: – Затем магазины Джона Лакланда стали открываться по всему Лестеру и округе, как грибы после дождя. Только, в отличие от грибов, они открывались в любую погоду. Бизнес Лакланда расширился на Лафборо, Хинкли, Маркет Харборо и множестве городков поменьше. Вскоре они стали появляться и в соседних графствах, поглощая бизнесы конкурентов и убыточные торговые точки, но после этого они становились прибыльными. К 1890 году он стал основным торговцем одеждой в Мидленде. [7]
7
Центральная часть Великобритании (геогр.)
Как раз в это время Джон Лакланд и женился, – мистер Ренни взглянул на суперинтенданта. – Брак был заключен в 1885 году. Его жена была лестерширской девушкой из рабочей семьи по фамилии Бассет. Восемь лет она была прекрасным спутником жизни, и, когда в 1883 году она умерла во время эпидемии оспы, Джон Лакланд был сильно потрясен. Боюсь, он начал считать себя неуязвимым и полагал, будто ничто, даже смерть, не сможет помешать его амбициям и встать у него на пути.
Теперь мы переходим к части, которая прямо относится к завещанию Джона Лакланда – а именно его детей. Хотя… – смутившись, мистер Ренни запнулся.
– Но ведь это нормально, – заметил Пардо. – Первый брак, затем дети. Думаю, обычная последовательность.
– Да. Но в нашем случае вдовец повторно женился, когда его дети были еще очень малы – младшему было всего четыре года, когда его мать умерла. Так что значимый период их жизни настал лишь годы спустя, когда вторая миссис Лакланд была его женой уже лет пятнадцать. Может, дальше мне рассказать о ней? – предположил адвокат.
– Не важно, о ком именно вы расскажете раньше, – вежливо заметил Пардо. – Вкратце расскажите о детях, и можете переходить к миссис Корнелии.