Предпоследний Декамерон
Шрифт:
Тогда он повернулся и молча пошел в лес. Старик постоял минуточку – и потрусил следом.
* * *
К вечеру перемерли все до единого гаджеты, и люди инстинктивно потянулись к последнему источнику слабого света – на просторную кухню, где почти всегда царил полумрак, казавшийся теперь непозволительной роскошью, хотя бензин для лампы и плитки пока имелся в достаточном количестве… Но кто мог теперь сказать, какое количество бензина потребуется им – и на какой срок? Кто знал, на сколько дней, недель или месяцев рассчитан неведомый резервуар для канализации и водопровода? Кто мог предвидеть, наконец, на сколько рассчитан каждый из них самих?
После ужина никого и не пришлось просить остаться за столом: идти можно было только наощупь во тьму кромешную и только спать, потому что даже тем, кто жил в комнате не один, было страшно бодрствовать при условии, когда безразлично – закрыты или открыты твои глаза: они могут притерпеться к темноте, настроиться на нее по примеру кошачьих – но только в случае, если есть хотя бы малейший, хотя бы призрачный источник света. У них его теперь не осталось, поэтому, без азарта поев, пленники бункера не расходились, а продолжали уныло сидеть за своим длинным железным столом, выжидательно поглядывая друг на друга: каждому неудобно было признаться, что он ждет возможности продлить общение с живыми людьми, пусть даже и за глупейшим занятием, на которое все, будто бы, согласились вчера.
– А сказки? – спросила вдруг Оля Маленькая. – Сказки с хорошим концом! Вчера же договорились! Так нечестно! – ей казалось, что мама сегодня, как и всегда, немедленно после ужина поведет ее спать в страшную темную комнату, где она ни минуты не согласилась бы провести одна.
– Не сказки, а истории, – строго поправила ее Оля Большая, сегодняшняя законная королева. – Ну, что, господа? Есть желающий первым начать наш Декамерон местного значения? Напоминаю, что сегодня у нас на повестке дня, как правильно вспомнила Оленька, истории, которые, начавшись… не очень… закончились хорошо.
– Я начну! – подняла вдруг руку, как на уроке, Маша. – Я сегодня целый день вспоминала. И вспомнила.
История первая, рассказанная неудачливой любовницей и посредственным искусствоведом Машей, о том, как плохо люди знают сами себя.
Можно мнить о себе все что угодно. Можно представлять себя героем, спасающим, самое малое – ребенка из огня, а у кого фантазия побогаче – то и человечество от апокалипсиса. И ровно ничего о себе не знать, пока не придет тот самый момент. Он всегда приходит внезапно, подготовиться к нему нельзя – он покажет тебя самому себе и другим до самого донышка: все твои приоритеты, установки, способность разумно мыслить – или, наоборот, твое животное следование инстинкту самосохранения.
Мне такое выпало один раз, десять лет назад, когда, как многие помнят, жизнь после той, прошлой эпидемии и вообще была не сахар – да и весьма опасная, особенно в отношении преступности: сумку у меня на улице отбирали, деньги крали – это все мелочи. Мы жили на первом этаже, поставили себе обычные пластиковые окна и считали себя в безопасности: люди еще не осознали, что относительно безопасные времена на некоторое время прервались. И однажды к нам влезли в окно…
Вечером нас было дома трое: моя мама тогда пятидесяти с лишним лет, которая всегда была и остается абсолютно беззащитным человеком, мой сын, детсадовец, и я, ни к каким спасительным единоборствам не имеющая отношения. Было темно, на улице – мороз, мы смотрели в полумраке телевизор, когда услышали звон стекла и стуки, как мне показалось, с лестницы. «К нам лезут», – почему-то спокойно сказала мама. «Это опять в парадном», – отозвалась я, потому что, действительно, в те дни сломали наш домофон, и на лестнице у нас и дело собирались ближе к ночи пьяные компании, к счастью, не ниже третьего этажа. Но очень скоро звуки так усилились, что стало ясно: это не на лестнице! Кто-то и правда лез в окно моей спальни! Мы с мамой бросились к закрытой двери гостиной, где сидели, я осторожно приоткрыла дверь в прихожую, напротив которой – как раз дверь моей комнаты, где, по определению, никого не могло быть! У меня на глазах эта дверь начала медленно открываться, за ней проступила огромная человеческая тень…
Дальше произошло вот что. Я схватила своего ребенка и шагнула с ним в прихожую – навстречу опасности. По дороге я успела вспомнить, что на улице мороз, и схватить с вешалки его теплую куртку. Вместе с курткой я в долю секунды успела выкинуть ребенка на лестницу через входную дверь, шепнув ему: «Беги, спасайся, звони соседям, проси помощи, вызывайте полицию», – и встала спиной к двери, готовая прикрыть собой бегство своего детеныша… Ни о какой опасности для себя или матери я даже не подумала, все мысли были: только бы он успел спастись!
История закончилась хорошо: преступник, видно, перепутал окна и не ожидал застать в квартире людей. Он бросился обратно в комнату, выпрыгнул в выдавленное им же окно и убежал, жестоко поранившись о стекло, о чем свидетельствовали ручейки крови на раме… Полиция приехала, как всегда, поздно, и первым делом попыталась арестовать соседа, кинувшегося нам на помощь по зову моего сына, – но это уже другая история…
Вывод один: женщине, имеющей ребенка, как ни парадоксально, – а проще: материнский инстинкт, присущий не только человеку, но и почти всем животным, подсказывает нужные действия, помогает не обезуметь от страха. Но как все происходило бы, не окажись ребенка дома, если бы он, например, гостил у второй бабушки? Стала бы я спасать мать? Или она – меня? Не знаю. И не дай Бог узнать…
Машин голос дрогнул, она замолчала.
– А у тебя сын есть? Я и забыл, – громко сказал вдруг Борис.
Маша вспыхнула, будто он при всех сорвал с нее одежду: теперь и дурак бы догадался, что она не то что не законная жена, или хотя бы более или менее постоянная подруга, – а попросту никто, женщина одноразового использования.
Но королева, как и подобает царственной особе, немедленно бросилась водворять мир среди подданных:
– Прекрасный рассказ, Маша! Прекрасный! И поучительный. Вот бы всем нам не просто травить байки, а рассказывать что-то полезное…
– Пожалуйста, я могу. И тоже поучительный, – подала голос Татьяна. – Даже чем-то похожий на Машин, но в другом роде. Дело было давно…
История вторая, рассказанная фрилансером и домохозяйкой Татьяной, о том, как наша жизнь может неожиданно оборваться, если на помощь не придут добрые люди.
Многих из нас уже не было бы, если бы в какой-то момент кто-то не вмешался и не спас. Буднично, просто. Тотчас же забыв об этом мелком эпизоде своей жизни. Это, конечно, мог быть, например, врач, «случайно» поставивший правильный диагноз, когда очевидным казался – другой… Я не говорю о пожарных, выносящих детей из огня, других профессиональных спасателях. Работа у них такая. Нет, я имею в виду простых людей, которые ежедневно ходят рядом с нами, сидят в метро напротив, ждут тэшку или автобус на остановке.
Вот именно о такой остановке пойдет речь.
Февраль 2016 года, Москва, часа три пополудни. Я качу коляску с трехмесячным сыном через улицу Маршала Василевского, направляясь на прогулку в знаменитый парк Покровское-Стрешнево, тот, где еще есть целебный источник; рядом бежит мой веселый пудель. Улица не очень оживленная, да и перехожу я по «зебре», дорога мне знакома, каждый день хожу-езжу – напротив автобусная остановка с двумя-тремя ожидающими. Не холодно, но скользко. Я уже заканчиваю переход, уже приподнимаю передние колеса коляски, намереваясь втолкнуть ее на тротуар рядом с остановкой, когда из-за поворота, с площади Курчатова, буквально вылетает на нас продуктовый грузовик – с такой скоростью, что ясно: его занесло и он потерял управление. Машину буквально несет по льду боком – на меня и на коляску – и в тот же миг выясняется, что бордюр тротуара обледенел и превратился в маленькую горку, по которой коляска откатывается на меня, и мои ноги тоже едут назад… До смерти – моей и ребенка (но не благополучно запрыгнувшего наверх пуделя) – остаются не секунды, а их ничтожные доли.