Предсказание
Шрифт:
— Вчера милиционер застрелил таксиста, — сказал кто-то из зевак-шоферов. — Просто так. Беспричинно.
— Это демонстрация! Таксисты требуют суда над ментом, боятся, что органы его прикроют, — пояснил другой водитель.
Колонна такси проехала, все разбежались по машинам, и вскоре пробка рассосалась…
Наконец мы подъехали к НИИ вирусологии. Это было недавно построенное семиэтажное здание — типичный. безликий архитектурный ублюдок из бетона и стекла.
— У тебя есть какой-нибудь план? — спросил младший Олег.
Я
Заперев машину, мы вошли в вестибюль. Вахтерша объяснила, что кабинет Поплавского находится на пятом этаже и что — она взглянула на доску с номерами и крючками, куда вешались ключи, — он в институте. Мы ехали в лифте одни, и Олег сказал:
— Ничего там не трогай. Не оставляй отпечатков пальцев.
— А ты? — спросил я.
Он вынул руки из карманов и показал, что он в перчатках. Когда он их успел надеть, я не видел. Мы подошли к комнате 513, и Олег постучал в дверь. Из кабинета раздался мужской голос:
— Одну минуту!
Мы стояли в коридоре и ждали какое-то время. Иногда мимо скользили люди в белых халатах, но они не обращали на нас никакого внимания. Я не знаю, нервничал ли я. Меня как бы вообще не было. Наконец из кабинета выскочила молоденькая сотрудница, тоже в белом халате, и сказала, обращаясь к нам:
— Пожалуйста, Игорь Петрович готов вас принять.
Младший Олег подождал несколько секунд, пока она не отошла, потом ловко вытащил из замочной скважины ключ с биркой и открыл дверь. Я следовал его указанию и ни к чему не прикасался.
Поплавский что-то писал. Не отрываясь от работы, он кивнул нам и, показав на стулья, пригласил:
— Присаживайтесь. Слушаю вас.
Младший Олег тем временем вставил ключ в дверь и запер кабинет изнутри. На щелчок замка Поплавский повернул лицо. Я не видел его около двадцати лет. Передо мной в белом халате за столом сидел крепкий седой старик, лет ему должно было быть, по моим расчетам, около семидесяти. Вся его фигура излучала уверенность в себе, здоровье и привычку к власти. Я увидел синюю отметину на его щеке.
— В чем дело? — сказал Поплавский. — Отоприте дверь! Кто вы такие?
Вместо ответа младший Олег сунул ключ от кабинета к себе в карман. У Поплавского была мгновенная реакция, недаром же его молодость прошла в рядах славной организации, всегда стоящей на страже. Он быстро схватил телефонную трубку и начал четко набирать какой-то номер, но и мой новоявленный дружок, видно, тоже прошел неплохую школу в Афганистане. Сильным движением он дернул телефонный шнур и выдрал его из гнезда. Поплавский рванулся к стеклянному шкафчику с пузырьками и колбами.
— Руки на стол! — приказал младший Олег и вытащил из кармана револьвер.
Я не был уверен — либо это мой газовый, а может, учитывая боевое прошлое Олега, о котором я только что узнал, он сохранил со времен войны настоящее
— Кто вы? Что случилось? Предъявите документы… — неожиданно сорванным фальцетом произнес Поплавский. — Что вы от меня хотите?
— Говори, — кивнул в мою сторону Олег.
— Вы обвиняетесь в том, — преодолевая дурноту, усталым голосом начал я, — что в конце сороковых — начале пятидесятых годов убили несколько десятков человек.
— Вы… Горюнов Олег… — он на секунду замялся, — …Владимирович… Кажется, вы писатель?.. Что за чушь вы несете?
— Вы под видом пассажира приходили в поезд Москва — Ленинград, и у вас всегда оказывался билет в двухместное купе, — нудно продолжал я. — Каждый раз в Бологом из вашего купе выносили покойника. У меня есть показания проводников и список ваших жертв. Кроме того, известно, что до пятьдесят четвертого года вы работали в органах…
— Эта штука посильнее, чем фаллос у Гете, — насмешливо перефразировал известную сталинскую фразу Игорь Петрович. — Какая ерунда! Вы что же, подозреваете, что я их убивал?
— Я могу это доказать! — бесцветно сказал я.
— Ой, не можете, — весело парировал Игорь Петрович.
В это время из коридора кто-то дернул дверь, а потом постучал в нее. Поплавский открыл было рот, но Олег тихо скомандовал:
— Молчать. Если крикнете, убью. Револьвер стреляет бесшумно.
Думаю, насчет бесшумности Олег блефовал, а, впрочем, кто его знает. Поплавский поперхнулся, но не издал ни звука. В дверь постучали еще раз, потом мужской голос сказал:
— Наверное, домой уехал…
В тишине были слышны удаляющиеся шаги.
— Продолжай! — кивнул в мою сторону Олег.
— Я требую, чтобы вы сознались в совершенных вами преступлениях!
Каким-то вторым своим существованием я отметил, что недоволен собой. Профессия, наверное, наложила отпечаток — мне казалось, что я изъясняюсь штампованно и литературно. И как-то неэмоционально.
— Это вам нужно для нового романа? — иронично поинтересовался седой человек со шрамом.
— Не тяните время! — оборвал его Олег. — Признавайтесь. Знаете эту формулировку? Чистосердечное признание…
— Это становится смехотворным. Я ученый… Я не понимаю, что вам от меня надо… Все это какой-то идиотизм! Откройте немедленно дверь. И убирайтесь отсюда!
— Не кричите! — лениво процедил Олег. — Мы все равно вам не верим!
Я показал Поплавскому фотографию отца.
— Эта фотография ничего вам не говорит? 12 февраля 1952 года — в этот день где вы были?
— Ну, это уже анекдот! Откуда я могу помнить, где я был почти сорок лет назад!
Фраза прозвучала убедительно. Я чувствовал, что нахожусь в тупике.