Шрифт:
Нынче ярмарка гуляет в старом городе Асхене:
Башни флагами играют и шумит толпа людская.
Вон персидские торговцы затмевают свет шелками,
Там щиты, мечи и пики продаёт кузнец нездешний.
Натянул шатры цветные балаган цыган бродячих.
Звонко сыпятся монеты, раскупаются подарки,
Нагружает, словно мулов, молодой барон прислугу.
Обошёл он все прилавки, много гульденов истратил
И уже домой собрался, да палатку заприметил.
Под раскидистою ивой натянулась парусина,
Солнцем, звёздами расшита, заговорена крестами,
С веток сотни амулетов между листьями свисают,
На ветру искрят и звоном так и манят прикоснуться.
С длинной трубкой, на пороге, дым колечками пуская,
Восседает, как царица, черноглазая старуха:
"Заходи, барон, не бойся! — улыбается коварно.—
Мои камни, мои руны всю судьбу тебе предскажут".
И шагнул барон за полог, и потухли разом свечи.
Помрачнела ликом ведьма: "Знать, тебя давно ждала я".
Разожгла огонь по новой, на ковре уселась с гостем,
Над мешком своим холщовым зашептала заклинанья:
"Покажите, мои руны, что судьба ему готовит.
Покажите, мои камни, с чем пришёл он в мир подлунный!"
Прочитала предсказанье и на гостя посмотрела.
А барон заворожённый слова вымолвить не может –
Перед ним лежат алмазы, и рубины, и сапфиры.
Из холщового мешочка старой сморщенной старухи
Раскатились самоцветы вместе с щепками резными,
Все искрятся, и размером словно грецкие орехи.
Да с подарками такими, он – жених для королевны!
Сам себя барон не помня, достаёт кинжал короткий,
Без раздумий бьёт с размаху прямо в ведьминское сердце.
Загребает самоцветы и уже бежать готовый,
Но цепляется ногами за ковры и за подушки.
"Упадёшь мешком пудовым на кинжал свой прямо горлом!
Растеряешь самоцветы, заливая кровью полог!
Не уйти тебе отсюда, ты ко мне судьбою послан,
Мою смерть принёс с собою и со мною вместе сгинешь!"
Только к ночи поспешили перепуганные слуги
Сообщить городовому об ужасном преступленьи.
Не смогли найти причину, не смогли найти ответов.
Отмывают тёмной ночью самоцветы в речке слуги.