Представитель по доверенности
Шрифт:
— Ну давай, откуда-то еще позвоним…
— Руслан, тебе видимо, по «межгороду» давно не звонили? Там зуммер телефона совсем другой, с местным вызовом никак не спутаешь, а твоя Инна не такая дура.
— И что делать теперь?
Мне очень хотелось домой, я заехал в центр всего на пару минут, рассчитывая забросить мешок с очередной передачей в окно второго этажа и ехать домой, где меня ждали, и уж не как не рассчитывал, что у ворот диспансера меня встретят две нелепые фигуры, в, что греха таить, дурацких трикотажных костюмчиках, похожих на дешевое термобелье из будущего, купленного
— Сколько у вас времени?
— Через сорок пять минут обход, надо быть в палате.
— Ладно, поехали.
За сорок пять минут мы доехали до здания Почтамта, парни купили по конверту авиапочты, выпросили у девочек за стойками по листочку бумаги, и успели написать по короткому письму своим женщинам, которые были упакованы в подписанные, цветастые, конверты. При этом, очень важно было не перепутать, чтобы письмо Руслана не попало в конверт Виктора и наоборот.
И сейчас эти два типа, довольные, скрылись в дверях диспансера, неся с собой очередной пакет с продуктами, а мне необходимо было завтра идти на платформы Главного Вокзала, искать пассажира или проводника поезда дальнего следования, внушающего доверие и стимулировать его бросить конверты в почтовый ящик на какой-либо дальней станции. Слава Богу, ни Руслан, ни Виктор, додумались не сказать своим женщинам, в каком городе у них командировка.
Телефон зазвонил около полуночи, когда наши с Наташей губы сомкнулись в первом, пока легком поцелуе.
— Подожди, пожалуйста, минуту. — я успокаивающе коснулся плеча девушки: — Надо ответить.
— Паша! Не разбудил? — голос помощника дежурного по РОВД был жизнерадостным до неприличия: — Тут гаишники человечка притащили, Володина Олега Николаевича, говорят, что за тобой в розыске. Ты приедешь или мне его нагнать?
— Привет. Будь добр, посади его пока в камеру, я через пару часиков приеду и с ним поработаю.
— Ты только приезжай обязательно, а то сам знаешь, нас городская прокуратура постоянно проверяет.
Тут помощник дежурного конечно лукавил — городская прокуратура проверяла, но только вечером. Ночью, прокурорские работники, с проверками камер — «нулевок», не докучали, но я старался общаться с коллегами максимально уважительно. Конечно, я мог не брать трубку, и задержанный Володин никуда бы не делся — сидел бы в камере, ждал бы меня, никуда бы не делся. Но, был один нюанс. Утром меня бы ждал злой, но выспавшийся Олег Володин, а мне, для обстоятельного разговора, был нуден Олежка, максимально уставший, желающий немедленно уснуть.
— Сейчас уйдешь? — Наташа, успевая завернутся в простынь, глядела на меня, как загнанный в угол зверек.
— Не сейчас, солнышко, у нас еще уйма времени… — я потянул за край простыни.
Через два с половиной часа я распахнул дверь камеры, где в душном тумане зловонной атмосферы, виднелось несколько стриженных затылков, тревожно дремлющих людей.
Я отхлебнул крепчайшего кофе из термокружки и гаркнул из-за всех сил:
— Володин Олег Николаевич, на выход!
Глава 18
Глава восемнадцатая.
Декабрь
Ночь и шестой день лечения.
— Проходи. — открыл дверь кабинете и посторонился. В коридорах райотдела стояла звенящая ночная тишина, только здесь, в подвале, было слышно, как в туалете капает из крана вода. Вот, интересно, сколько лет здесь служу, а вода капала всегда. Ни разу не было, чтобы пришел какой-либо слесарь и поменял прокладку, затянул медную коронку на кране…
Вздохнув о бытовой неустроенности я обошел усевшегося на стуле Олега и, расположившись за столом, сделал очередной глоток крепкого кофе из большой термокружки.
— За что меня задержали? — Олег Володин попытался развалится на хлипком стуле, но развязность у него вышла плохо — расшатанный стульчик угрожающе скрипнул под молодцом и пошатнулся, заставив парня испуганно напрячь ноги.
— Когда меня отпустят? — вновь завел волынку задержанный, старательно вкладывая в свой голос агрессию, но мне уже было с ним все понятно — парень оказался не кремнем, с ним можно было работать.
— И куда ты собрался? — я сложил руки на груди и откинулся на спинку стула: — Или ты считаешь, тебя сюда просто так доставили?
— Я не знаю…
— А кто знает? Кто знает, я тебя спрашиваю!
Наверное, со стороны, я казался парню тупым и агрессивным полицаем, что, пользуясь моментом, просто упиваюсь своей властью, но все было гораздо грустнее — я должен был выяснить круг его друзей, и у кого из них сейчас отец лежал в больнице с инфарктом, а в отцовском гараже, соответственно, похищенное из квартиры тетки Олежки добро, поэтому я сейчас просто разгонял в себе злобу.
— Ты что, думаешь, Бога за бороду ухватил? Ездишь на красивой машинке, одеваешься в импорт, и жизнь удалась? Ошибаешься, парнишка. За тех девочек ответить придется, и скорее всего, тебе, как основному заводиле, по совокупности преступных эпизодов со смертельным исходом, зеленкой лоб намажут! А так, как, кореша твои явно к стенке, радом с тобой встать не захотят, то кто-то обязательно тебя сдаст…
Да какие девочки, какая зеленка! — Олег попытался вскочить, но я, нависнув над ним, не дал ему этого сделать, толчком в плечо отправив обратно на стул.
— То есть в отрицание пошел? — я криво улыбнулся: — Да не вопрос. Вас все равно пятеро было, кто-то, да начнет говорить, а там и другие разговорятся, тем более, что Олег Володин, в любом случае, останется крайним. Ты то, точно, никуда не денешься. Пацаны, друзья твои, еще могут и свидетелями отскочить, но ты то точно попал…
— Да куда я попал, объясните!
— То есть, ты, Олег, решил выяснить, что мы знаем? Да, с удовольствием расскажу. Ты, со своими друзьями, снимал девчонок в кафе, отвозил их на своей машине, ну типа, пара на пару, поедем ко мне домой, музыку послушаем, а сам завозил из в укромное место, где остальная ваша компания ждала, и там «хором» девчонок насиловали, и потом убивали. Тела на территории заброшенного цеха спрятали. Ну что, вспомнилась картинка, или тебе, как животному, надо все через боль втолковывать.