Предварительный заезд

Фрэнсис Дик

– Выпьешь, Малкольм? – с истинно дипломатической любезностью предложил Оливер.

– Никогда не слышал более приятных слов!

Оливер Уотермен с бутылкой и бокалом в руках познакомил меня с остальными гостями.

– Рэндолл Дрю... Полли Пэджет, Йен Янг. Они работают вместе со мной в этом отделе.

Полли Пэджет была нервной с виду дамой с короткими волосами, в широком кардигане и туфлях на низком каблуке. Она улыбнулась Оливеру Уотермену и уверенно взяла бокал, предложенный Херрику. Тот посмотрел на помощницу атташе как на нарушительницу

этикета, явно считая себя главным из присутствующих.

Если бы мне не представили Йена Янга и я не услышал бы его английской речи, то принял бы его за русского. Я с любопытством разглядывал его, обнаружив, что уже привык к невыразительным московским лицам. У Йена Янга было белое тяжелое лицо с неподвижными чертами. Говорил он в этот раз очень мало, на ничем не примечательном английском.

Малкольм Херрик без всяких усилий завладел вниманием собравшихся. Он объяснял Оливеру Уотермену, что тому надлежит делать со свалившейся на него кучей обременительных проблем в связи с предстоящими гастролями известного оркестра. Когда Полли Пэджет попыталась вставить слово, Херрик прервал ее, не дослушав.

Оливер Уотермен в кратких паузах вставлял неопределенные реплики вроде:

– Да, возможно, вы правы, – но при этом не смотрел на Херрика, а лишь кидал на него косые взгляды – верный признак скуки или неприязни.

Йен Янг смотрел на Херрика, явно не желая отвечать ему, но, похоже, это не производило на журналиста никакого впечатления.

Я потягивал спиртное и размышлял о предстоящем пути в гостиницу.

Выжав все возможное из музыкального скандала, Херрик вновь переключился на меня.

– Ну что, парень, далеко продвинулся?

– Скорее стою на месте; – ответил я.

– Я предупреждал, – кивнул он. – Никаких шансов. Все поле прочесано так, что ты на нем не найдешь и камушка. Хотя я не против того, чтобы там что-нибудь оказалось. Мне нужен приличный материал.

– Скорее неприличный, – вставила Полли Пэджет.

Херрик не обратил внимания на ее реплику.

– Вы говорили с тренером команды? – спросил я.

– С кем? – переспросил Оливер Уотермен. По лицу Херрика я видел, что это не приходило ему в голову, хотя добровольно он в этом не сознается.

Но, даже если его прижать к стенке, он будет доказывать, что это совершенно ни к чему.

– С мистером Кропоткиным. Он руководит подготовкой лошадей и наездников к Олимпийским играм. Мне его имя назвал Руперт Хьюдж-Беккет.

– Вы собираетесь встретиться с ним? – спросил Уотермен.

– Да, завтра утром. Похоже, что он единственный с кем еще не разговаривали.

Йен Янг чуть заметно шевельнулся.

– Я говорил с ним, – сообщил он. Все головы повернулись к нему. Янгу было лет тридцать пять; этот коренастый темноволосый человек был одет в измятый серый костюм и полосатую бело-голубую сорочку. Уголки воротника загибались, как сухие ломтики сыра. Янг приподнял брови и чуть заметно поджал губы, что было у него, видимо, крайним проявлением волнения.

– Конечно, с соблюдением всех формальностей,

предписанных Министерством иностранных дел. Мне тоже называли его имя. Я говорил с ним довольно откровенно. Он не знает ни о каком скандале, связанном с Фаррингфордом.

Полный тупик.

– Ничего другого и быть не могло, – пожал плечами Уотермен. – Я уже говорил вам – никакого скандала не было. Вообще ничего не было. Нет искры, не разгорится пламя.

– Гм-м, – задумчиво протянул я. – Хорошо, если бы так. Но, увы, искра есть. По крайней мере была в Англии. – И я рассказал о том, как двое неизвестных избили Джонни Фаррингфорда и велели ему не приставать к Алеше.

Лица присутствующих отразили смешанное выражение тревоги и недоверия.

– Мой дорогой, – сказал наконец Оливер Уотермен, обретая свою прежнюю уверенность, – в таком случае можно ли быть уверенным в том, что этот Алеша, кем бы он ни был, не представляет опасности и Фаррингфорд может приехать на Олимпийские игры?

– Кроме того, – смиренно добавил я, – Фаррингфорда летом предупредили, что, если он приедет в Москву, Алеша будет ждать его, чтобы отомстить за волнения, вызвавшие сердечный приступ у Ганса Крамера.

Наступила короткая пауза.

– Планы людей меняются, – задумчиво сказала наконец Полли Пэджет.

– Может быть, летом, после смерти Крамера, Алеша в истерике наговорил всяких угроз, а теперь, наоборот, не желает быть замешанным в это дело.

Херрик недовольно потряс головой, но мне это мнение показалось вполне обоснованным.

– Хотелось бы надеяться, что вы правы, – сказал я. – Осталось только убедиться в вашей правоте. А единственный путь сделать это – найти Алешу, поговорить с ним и добиться от него гарантий, что он не собирается причинять Фаррингфорду никакого вреда.

Полли Пэджет кивнула. Оливер Уотермен выглядел расстроенным, а Малкольм Херрик невесело рассмеялся.

– Удачи тебе, парень, – сказал он. – Ты проторчишь здесь до Судного дня. Я же сказал, что искал этого проклятого Алешу и что его просто не существует.

Я вздохнул и посмотрел на Йена Янга:

– А что вы думаете?

– Я тоже искал его и не нашел даже следа. Говорить было больше не о чем. Вечер был явно испорчен, и я попросил Уотермена вызвать такси.

– Мой дорогой, – с сожалением в голосе ответил он. – Они сюда не приедут. Они боятся попасть под подозрение, останавливаясь около британского посольства. Возможно, вы сможете поймать машину около моста.

Мы расстались у главного входа. Я облачился в пальто и меховую шапку и направился к воротам, у которых стоял охранник. Снегопад прекратился, стало лучше видно. Не успел я пройти несколько шагов, как меня окликнул Йен Янг и предложил подвезти. Я с радостью согласился. Он спокойно сидел за рулем автомобиля, глядя в темноту, пронизанную летящими снежинками, словно на свете не существовало поводов для тревоги и эмоций для того, чтобы ее показывать.

– Малкольм Херрик, – невозмутимо констатировал он, – это шило в заднице.