Предвестники табора

Москвин Евгений

Дядя Вадик. Не видела. Заглянула в домик, а там нет никого. Кровать не застелена.

Мать. И одежда на месте?

Дядя Вадик. Да.

Мать. Странно… а другие родственники тоже не видели ее?

Дядя Вадик. А никто и не приехал в эти выходные. Они на курорте, в Анапе.

Мать. A-а, ну понятно! Деньги-то некуда девать! Найдут, найдут ее — можно даже не волноваться. Денег куча, так что в доску разобьются, а найдут. Заплатят милиции, и те будут знаешь как прыгать! Из-под земли достанут…

Мать еще что-то говорила

полминуты, но я не смог расслышать. Затем:

Дядя Вадик. Неизвестно — его нигде нет.

Мать. Как, Перфильева тоже нигде нет?

Дядя Вадик. Да. И в сторожке искали и к нему домой уже стучались раза три-четыре — ничего. Жена не открывает.

Мать. И думают, это как-то связано с…

Дядя Вадик. А непонятно. Но все надеются, что с Олей это не связано, нет. Иначе… да я не знаю, что тут сказать даже. Неясно ничего пока. Вообще.

Опять я не расслышал несколько фраз.

Дядя Вадик… Бабка отругала ее за что-то.

Мать. Так может, она просто из дома сбежала, дура?

Дядя Вадик. И одежды не взяла? Да нет, вряд ли… Зачем ей сбегать?

Мать. Ну зачем? Бывали такие случаи! Я в газете даже читала.

Дядя Вадик. Хотя ты знаешь, Ильинична говорит, что Оля никогда до этого по выходным в домике в своем не ночевала, а на сей раз там осталась зачем-то. Непонятно. Ильинична решила, это из-за их ссоры, но как-то все…

— Ну точно, сбежала, — быстро резюмировала мать, — найдут, найдут, не волнуйся. Они богатые, так что ничего не случится. Или сама вернется. Милицию-то вызвали уже?

— Да. Страханов вызвал, — ответ дяди Вадика.

— Теперь послушай, Миш, — сказала мать, — не вздумай Максу обо всем этом говорить, ты понял меня? А то его же потом ни читать не усадишь, ни еще что-нибудь путнее делать…

Полминуты спустя Мишка вошел в комнату.

— Миш… что случилось?

— Оля… — встревожено произнес Мишка, — ее нигде не могут найти.

— Это… правда?

Мишка посмотрел на меня — он, конечно, был немного удивлен — что я произнес именно эти слова, — но в результате ответил только:

— Да, — и сделал два кивка.

— Что с ней случилось? Никто не знает?

— Нет.

Мы смотрели друг на друга. И чувствовали оба: «произошло нечто серьезное» и «это не просто так», — во всяком случае, я это чувствовал, я, а по поводу Мишки знал почти наверняка.

И вдруг я сказал каким-то безотчетным, но вкрадчивым голосом:

— Это Предвестники табора унесли ее.

Еще мгновение назад я не знал, что скажу это, и теперь мне хотелось увидеть себя со стороны — только себя, стоящим на середине комнаты с завороженным, застывшим в прострации взглядом.

«Меня уже снимают на камеру?» — мелькнула в моей голове непонятная мысль.

* * *

Последующие события изложу короче. По вызову Страханова милиция явилась только через час с четвертью, а до этого момента все ближайшие Олькины соседи

вели неустанные поиски. Отмечу здесь, что никто почему-то не надеялся на то, что «возможно, не случилось ничего серьезного», и даже не произносил этого вслух, чтобы себя успокоить, хотя прошло еще очень немного времени, — напротив, начала подниматься едва ли не паника.

Но была ли она преждевременной? Убежден, что нет, ибо если случилась настоящая беда, человек это сразу почувствует; это сродни инстинкту. (Исключение составляла моя мать, но у нее-то на все всегда было «собственное мнение, свидетельствовавшее об очень хорошем знании жизни и солидном опыте»).

Первоначальные поиски успехом не увенчались.

Наконец, приехала милиция. Не бригада с собаками и десятком мощных фонарей на случай, если придется продолжать поиски и ночью, — как в фильмах, — а всего-навсего два брюхатых краснолицых милиционера из ближайшего городка. Страханов все объяснил, коротко. По скучающему виду милиционеров было ясно, что несильно-то они верят, что действительно произошло что-то серьезное. (Еще одно исключение — как и моя мать? Но они-то просто никого здесь не знали да и не хотели знать).

— Кто именно сделал вызов? Вы? — зачем-то осведомился первый милиционер у председателя.

— Да.

— Вы сторож?

— Нет. Я председатель поселка.

— А где сторож?

— Мы нигде не можем его найти.

— Ага! Значит, и сторожа нигде не можете найти! Ну вы, ребята, даете… — и т. д. на следующие минут десять.

Потом решили, наконец, приступить к поискам.

— Может быть, вам дать ее фотографию? — сказал Страханов и тотчас повернулся к Олькиной прабабушке, — есть у вас фотография?

— Где-то была!

— Зачем нам фотография? — сказал второй милиционер, — идите с нами и все.

Далее рассказываю со слов очевидцев, потому что мать благоразумно загнала нас с Мишкой в дом. (Между прочим, по этому поводу я закатил ей настоящую истерику, — «меня отстранили от расследования! Как это возможно?» Я же всегда стремился походить на Стива Слейта — чтобы, в результате, стать им самим, — а мне снова выставили препятствие. В конце концов, я бросился на кровать и сквозь подушку принялся умолять Мишку, чтобы «Стив помог им найти ее, ладно?»).

— Вот я же говорила, что ты дурак! — обрубила мать. — Ничего не случилось, а он уже истерику закатил, смотрите-ка!..

И снова поиски, уже с милицией, но никаких результатов — на сей раз, они продолжались до четырех часов вечера, по всем направлениям, включая и ближайшую лесополосу. Но кто, в конечном счете, обследовал эту территорию? Два десятка человек дачного населения.

К четырем часам Страханов всем уже успел нашептать, что «эти милиционеры „ребята малоадекватные — ходят туда-сюда, как на прогулке и все“» и нужно вызывать наряд из Москвы, чем только еще больше подогрел общее «стояние на ушах».