Предвестники табора
Шрифт:
Конечно, это пошло на пользу в том смысле, что очевидно назревавшее решение быстрее оказалось принятым.
Марья Ильинична сквозь рыдания все повторяла одно и то же:
— Я отругала ее за то, что она какава извела. И варенье зачем-то тож… или што там было — я и не помню. Вот я дура!
В Олькином исчезновении она целиком и полностью винила себя и их вчерашние контры с правнучкой, хотя давно уже непохоже было, что причина заключается в этом. В конце концов, ее отвели домой.
— Столичные менты приедут только завтра к утру, — сказал кто-то.
— Хорошо — если завтра к утру, —
— Необязательно, — возразил Страханов, — просто нужно не тянуть, вызвать сейчас.
— Ладно, вызывайте и правда… а как… как быть с этими ребятами?
— Они будут с нами, пока не приедет наряд из Москвы, — сказал Страханов.
Не тут-то было! Как только милиционеры узнали, что председатель вызвал московский наряд, тотчас засобирались восвояси.
— Вы куда?
— Дожидайтесь, а мы поехали. У нас уже и смена закончилась, — бесцветно сказал первый милиционер, — те вам помогут — тут похоже действительно что-то серьезное стряслось. Да-да, Москву надо вызывать.
— Они приедут только завтра.
— С чего вы взяли? Они обязаны приехать сегодня. Если приедут завтра, подадите на них в суд, — сказал второй милиционер.
— Да. Подадите в суд, — подтвердил первый.
— Не о них сейчас речь, — сказал Страханов, — эта девочка могла заблудиться в лесу — нужна ваша помощь этой ночью, чтобы скорее найти ее.
— Я говорю: наша смена кончилась, и фонарей у нас нет на ночную работу. Если хотите, мы вышлем кого-нибудь из города к вам, как приедем.
— Хорошо.
Глядя вслед удалявшейся машине, кто-то сказал:
— Никого они не вышлют.
— Не волнуйтесь, я сделаю повторный вызов, — сказал Страханов.
— Да ладно, черт с ними! Все равно никакого от них толку.
— Точно. Давайте время не терять — сами искать. Да и, кроме того, может действительно повезет, и эти московские быстро приедут.
— Да уж, смотри-ка! Приедут они!..
— Ладно-ладно все, через несколько часов темнеть начнет. Давайте на поиски…
— Ну а ночью? — не унимался Страханов, — мощные фонари нужны.
— Обычными обойдемся. Постараемся, во всяком случае… а может быть, и найдем пару мощных.
И в самом деле, наряд из Москвы приехал только следующим утром; до сей поры, однако, произошло весьма любопытное событие: отыскалась не Олька, но сторож Перфильев, исчезновение которого, между прочим, отошло пока на второй план. (Потому что все тот же инстинкт подсказывал дачникам, что со сторожем-то ничего особо серьезного как раз не случилось?) Впрочем, о нем вспоминали периодически и задавали друг другу вопросы, имеет ли это какое-то отношение к исчезновению Ольки или же просто совпадение. Как бы там ни было, отец и сын Черемшовы с четвертого пролета обнаружили Перфильева в лесу в состоянии далеком от идеального, на тропинке, ведущей к караульному помещению; еще минуту назад он, скорее всего, лежал навзничь, а теперь, прилагая воистину нечеловеческие усилия, старался подняться; голова у Перфильева была разбита, лицо окровавлено, правый глаз распух — по всей видимости, от сильного удара.
Перфильева отвели в поселок; помогли добраться до дома. По дороге задавали вопросы, где он был и что с ним случилось.
— Марине плохо стало,
— Ночью?
— Ну а что я ее умирать оставлю!..
— Кто же вас так избил?
— Я не знаю, кто такие… следили за мной еще в городе, а потом напали здесь, в лесу. Ограбить хотели.
— Ограбить?
— Ну а как еще! Зачем они напали, если не ограбить, — фыркнул Перфильев сердито; помолчал, а потом зачем-то прибавил:
— А инсулин я разбил… Когда дрался…
— Долго вы тут лежали?
— Да. С полудня…
— Боже, почему мы вас раньше не обнаружили!..
— Раньше?
— Мы уже давно здесь шарим. Оля Бердникова пропала. Знаете такую?
— Как пропала?.. Конечно, знаю ее… Пропала?
— Вы ничего не видели? Не знаете, где она?
— Нет.
Свою историю об инсулине Перфильев рассказал и час спустя, когда беседовал у себя дома с председателем. (Марина, жена Перфильева, на сей раз откликнулась на стук в дверь — но только тогда, когда услышала голос своего мужа; впрочем, этот факт припомнили только впоследствии).
— Выходит, вам было плохо прошлой ночью? И поэтому вы не открывали дверь, когда мы к вам стучались? — Страханов повернулся к Марине, которая теперь смачивала для мужа очередное полотенце; у нее дрожали руки.
— Что?.. Да. И весь день тоже. Но я недавно нашла несколько капсул и приняла. Завалялись в барсетке — из старых запасов.
— Расскажите лучше про эту историю. С девочкой, я имею в виду. Давно ее уже не видели? — поспешно спросил Перфильев.
Он хотя уже и обтер кровь, а все равно его вид, что и говорить, оставлял гнетущее впечатление: вспухшее лицо, бровь сильно рассечена и глубокая ссадина на щеке. (Когда его только привели в дом, внутри этой ссадины виднелись забившиеся грязь и несколько еловых иголок)… ………………………………………………………………………
…………………………………………………………………………………………
«Облава» началась следующим утром. Не знаю, походило ли это на фильм теперь (чем серьезнее становилась ситуация, тем сильнее я старался провести эту параллель) — мать так и не дала мне «оценить», ибо наотрез отказывалась выпускать меня с участка.
Ну а Мишка… ему, конечно, позволено было выходить, но он этим не особенно пользовался, — видно, чтобы не дразнить меня. Часами мы просиживали вместе, и чего уже только ни наобсуждали и с каких сторон только ни подходили к Олькиному исчезновению.
Неоднократно я, помнится, обращал внимание на следующее обстоятельство:
— Олька никогда не ночевала в домике по выходным. Почему сейчас решила?
— Потому что бабушка ее отругала, — ответил Мишка.
— А может, по какой-то другой причине?
— Например?
Я покачал головой.
— Не знаю…
— Я тоже, — Мишка озадаченно развел руками.
Потом я спросил его:
— А Стив? Он ведет расследование?
Мишка, однако, принялся вилять и, в результате, уклонился от ответа. Самое удивительное, что это его поведение я тогда принял за утвердительный ответ — может, потому что я вообще не представлял себе, как это Стив Слейт в подобной ситуации может сидеть сложа руки, и мой вопрос Мишке был чисто риторическим?