Предвестники табора

Москвин Евгений

Мишка теперь принимал такую позу в одном и том же случае — когда моя мать принималась втолковывать ему насчет оформления каких-нибудь бумажек.

Он все молчал, слушал… как вдруг рассыпался в благодарностях — мол, мы отдаем ему этот гараж, а на самом-то деле он ведь нам принадлежит!

— Ну будет тебе!.. Он принадлежал твоему отцу. Главное, все сделай, переоформи… чтобы и комар носа не подточил… сам знаешь, как с документами иногда приходится. И не забудь еще, что нужно будет замок поменять. Мы давно уже собирались, но все откладывали. Теперь это на тебе. Ты ведь слышал, да, что случилось пару лет назад?

У соседа по гаражу? Отец рассказывал? Кто-то залез к соседу и колеса от мотоцикла утянул.

Мишка сказал, что слышал что-то такое, но мельком.

— Да, украли колеса… Главное, мотоцикл старый такой, еще со студенческих годов. Он в полуразобранном виде стоял, возле двери. Ну и в общем сосед как-то раз попросил твоего отца проинспектировать, в каком состоянии мотоцикл, — Вадик в таких делах ведь эксперт был, ну а если что починить или построить — мастер на все руки.

— Да-да… — тихо поддержал Мишка.

— Ну вот. Так твой отец как посмотрел — так и опешил. Оказалось, лучше всего, что сохранилось у этого мотоцикла, — покрышки. Представляешь? А ведь мотоцикл там почти тридцать лет простоял!.. На одном месте, возле самой двери… Ну Вадик и говорит этому… соседу-то… все вспоминаю, как его зовут, и не могу вспомнить… надо колеса в укромный уголок, едва ли еще как ни экспонат… Все проржавело, развалилось, а они как новые! Но тот не очень-то его послушал, махнул рукой: ладно и так, мол, — чего мне они сдались, если все остальное превратилось за время в хлам. И как Вадик ни убеждал его, тот все отмахивался. Ну и ты представляешь, прошло какое-то время, и их украли. Весь мотоцикл — и каркас, и все внутренности, — все оставили, а колеса утянули. И еще из остальной обстановки кое-что… Но это я уже точно не знаю. Главное, что с тех пор я все боюсь, как бы к нам тоже не залезли.

— Замок я поменяю, хорошо, — заверил Мишка мою мать.

— Сразу за тем, как переоформишь, ладно? Обещай мне. И все нужно почистить и прибрать внутри заодно после… Там ведь еще какой бардак! Ты теперь человек хозяйственный — я надеюсь, на тебя можно положиться.

— Конечно! Все сделаю… я вот только еще о чем подумал. Это уже не касательно гаража. Касательно дачи.

— Если хочешь поехать этим летом с нами к дяде Жене, пожалуйста, это можно без проблем устроить.

— А дедуля как же?

— Что дедуля?.. Дедушка на старую дачу ездит.

— На старую? — откликнулся Мишка даже с некоторым удивлением, будто он и в первый раз не говорил о ней, — сто лет там не был!.. А точнее пять. Вы-то хоть ездите туда?.. Макс мне сказал, что вроде нет.

— Верно, не ездим.

— А дедуля что рассказывает?

— О чем? — в вопросе матери прозвучала настороженность.

— Как там обстановка и все такое прочее… Я вот подумал: надо бы проведать старую дачу-то нашу.

— Да какая обстановка, ничего там интересного нет!

— Ну как же… — Мишка сидел все в той же «позе мыслителя»; разница была только в том, что он теперь теребил нижнюю губу.

— Послушай, у меня ведь времени нет везти вас туда. Это и не планировалось. Мы к дяде Жене как всегда, на все лето. Я ему уже пообещала. Старая дача, что она!.. Хм…

Мать говорила это куда-то в сторону, не глядя на Мишку, как вдруг… обернулась и посмотрела на него в упор, широко открытыми глазами; она все поняла, куда он клонил.

— Нет.

— Что? —

серьезно осведомился он.

— Одни вы туда не поедете — даже не рассчитывай.

— Почему же одни. С дедулей можно съездить, я думаю.

— Нет.

…И пошло-поехало. Они не спорили, нет, как бывало прежде, — просто он убеждал ее мягко, но настойчиво, аргументируя каждое слово; поначалу мать отказывалась наотрез. Потом начала задавать вопросы.

— Что вам там делать? Ну вот скажи мне… — она взяла Мишку за руку, — скажи… что вам там делать?

— Ребят нужно проведать, пожалуй.

— Каких ребят?

— Димка, Пашка… Серж… Я не знаю, бывают они еще там.

— Нашел друзей, тоже мне!

Это и правда был не самый удачный ход, так что тему нашей старой проездной компании Мишка тотчас замял и принялся расписывать моей матери, как усердно мы будем там «помогать дедуле по хозяйству». Затем предложил, «почему бы вам, тетя Даша, все-таки не поехать с нами?»

— Нет-нет, я-то точно туда не поеду…

Мать, конечно, очень сильно боялась обидеть дядю Женю, но ей не стоило опасаться, она все равно бы не смогла этого сделать. Как можно сохранить в себе способность обидеть человека, которому вот уже пять лет непрестанно смотришь в рот… …………………………

…………………………………………………………………………………………

Как я уже упоминал, не имея никакой веры в успех, я особенно не вслушивался в их разговор (восстанавливаю его здесь, руководствуясь «фабулой»); в результате, когда мать, обернувшись, спросила меня: «А ты что скажешь? Ты-то сам туда хочешь ехать что ли?» — я не сразу смог прийти в себя от удивления, а потому ничего не ответил и просто смотрел на нее. По нерешительности, секунду скользившей во взгляде матери, я понял: это не Мишка хватается за соломинку, нет. За какие-то две минуты он сумел изменить свою позицию на прямо противоположную — и теперь уже за соломинку хваталась моя мать. Переборщу я, если скажу, что она буквально молила судьбу, чтобы я только отказался? — но и это я тоже прочел в ее глазах.

Боже, ведь он почти уломал! Все теперь зависело только от меня.

— Макс, — позвал меня Мишка, — очнись… поехали дачу проведаем.

— Вот видишь! — моментально подхватила мать, — он даже и не слушает. Значит, не хочет.

— Он просто улетел в другое измерение, — улыбнулся Мишка.

Он мог сказать, что я ушел в себя, но он сказал именно: «улетел в другое измерение».

— Уж что верно, то верно, — мать покачала головой, — улетать он умеет! И именно что в другое измерение!.. Ну ладно, все… раз он не отреагировал, значит, и не надо. И действительно, что вам там одним делать!

— Не одним, а с дедулей, — снова напомнил Мишка.

— Хо!..

— Там же, наверное, заросло все. Как он один будет все это выпалывать? Мы ему поможем. Я потому и говорю, надо съездить. Вот именно, что надо. Я понимаю, вы боитесь, мы пустимся там в полное распутство…

— Он! — она указала на меня, — не «мы», а он. Ты-то трезвых взглядом человек… наконец-то им стал, и это видно… а он? Будь ему восемнадцать… ну нет, пятнадцать, хотя бы пятнадцать — тогда бы я еще подумала.

Мишка бросил на меня предостерегающий взгляд, незаметный, заговорщический — видно, опасался, что я выпалю матери колкость; я и правда готов был уже это сделать.