Префект
Шрифт:
Основная сложность в том, что посланное к завесам не возвращается невредимым. Если и прилетают обратно на исследовательские станции зонды и корабли, то искореженными до неузнаваемости. И не привозят ничего полезного. Очевидно одно: пилотируемые корабли возвращаются чаще, чем роботы, и с меньшими повреждениями. Завесы благоволят людям – по крайней мере, не склонны их увечить. Но даже при этом почти все люди вернулись мертвыми, а их раздробленный мозг исключал даже посмертное траление.
Впрочем, изредка
Как утверждал компад, Завеса Ласкаля названа в честь первого человека, вернувшегося от Завесы живым. Филипп Ласкаль отправился в полет один, не получив разрешения исследовательской станции, на которой работал. Вопреки всему, он остался цел и внешне невредим. Только не надо думать, что Ласкаль не поплатился. На станцию он прибыл немым: то ли не хотел, то ли не мог рассказать об увиденном. Эмоциональная связь с другими людьми ослабла до аутистического уровня. Словно юродивый, Ласкаль день-деньской рисовал мелом замысловатые картинки на бетонных плитах. В Силвестовском институте изучения затворников Ласкаль стал диковинкой, но интерес к нему постепенно таял.
Так Спарвер разгадал одну загадку, но вопросов лишь прибавилось. Почему Дельфин Раскин-Сарторий обратилась к этой теме через столько лет после возвращения Ласкаля? Почему тема Ласкаля буквально взорвала ее творчество, хотя прежде работам катастрофически не хватало выразительности?
На эти вопросы компад не отвечал.
Спарвер ел, гадая, намного ли Дрейфус опередил его в своих изысканиях.
Чужие взгляды по-прежнему сверлили ему затылок.
– Ну что, префект Дрейфус, завершили неотложное дело, которое отвлекло вас в прошлый раз? – осведомилась бета Дельфин Раскин-Сарторий.
– Прошу извинить, но тогда и впрямь кое-что случилось, – ответил Дрейфус.
– Это связано с «пузырем»?
– Думаю, да. – Интуиция подсказывала, что Дельфин незачем знать об участи капитана Дравидяна. – Впрочем, дело не закрыто. Мне хотелось бы выяснить подробности сорванной сделки.
Дельфин убрала под головную повязку выбившуюся прядь. Наряд она так и не сменила – та же белая блуза и брюки, что на первом допросе, рукава закатаны до локтей, штанины – до колен. «Глаза светлые-светлые, лицо невыразительное, как у куклы», – снова подивился Дрейфус.
– Что сказал Вернон? – полюбопытствовала Дельфин.
– Достаточно, чтобы понять: кто-то обратился к вам и предложение Дравидяна тотчас сняли с рассмотрения. Очень хотелось бы выяснить, кто этот таинственный незнакомец.
– Представитель другого крыла ультра, решивший навредить Дравидяну. Сейчас это так важно?
– Подыграйте мне, – попросил Дрейфус. – Предположите на минуту, что некто заставил Дравидяна изобразить месть. По какой причине этот некто мог желать
Лицо Дельфин стало подозрительным.
– Это месть, префект. Какие тут могут быть варианты?
– Я лишь подхожу к расследованию непредвзято. У вас или у вашей семьи были враги?
– Кого-нибудь другого спросите.
– В данный момент я спрашиваю вас. Как насчет Энтони Теобальда? Он с кем-нибудь конфликтовал?
– Друзья и недруги у него были, как и у любого человека. А вот настоящие враги… Я таких не знаю.
– Он часто улетал с анклава?
– Частенько, иногда в другой анклав, иногда в Город Бездны, но ничего угрожающего в его перелетах не было.
– А гостей вы много принимали?
– Вообще-то, мы всегда держались особняком.
– Значит, не было гостей?
– Я так не говорила. Разумеется, к нам прилетали. Отшельниками мы не были. Энтони Теобальд принимал посетителей, меня навещали коллеги и критики.
– Ни у кого из них не было веских причин желать вам смерти?
– Что касается моих знакомых, то нет.
– А о гостях Энтони Теобальда что скажете?
– Ничего особенного, префект, – ответила Дельфин, но в голосе проскользнула неуверенность.
Дрейфус кивнул: путь думает, что ответ его устроил. Он чувствовал, что разгадка близка, но многолетний опыт подсказывал: сейчас напирать бесполезно. С одной стороны – дочерний долг перед Энтони Теобальдом, с другой – желание добиться справедливости, – не сумев сделать выбор, Дельфин замкнется в себе.
Ее доверие придется заслужить.
– По большому счету, – снова заговорила Дельфин, – ни семейные дела, ни политика Блистающего Пояса не были мне интересны. У меня были… есть… мои скульптуры. Этого хватало.
– Давайте поговорим о скульптурах. Вашему успеху завидовали?
– Настолько, чтобы убить девятьсот шестьдесят человек? – мрачно спросила Дельфин.
– Преступления не всегда пропорциональны мотивам.
– Никто на ум не приходит. Была бы я примой йеллоустонского общества, мы не связались бы с мелким торгашом вроде Дравидяна.
Дрейфус постарался сохранить непроницаемое выражение лица.
– Тем не менее кому-то понадобилось вас всех убить. Когда выясню причину, буду спать спокойнее.
– Я бы хотела помочь.
– Вам это вполне по силам. Скажите, когда поступило сообщение от других ультра?
– Когда Дравидян был у нас в гостях.
– Нельзя ли поточнее?
Бета Дельфин на миг закрыла глаза.
– Сообщение пришло в четырнадцать часов двадцать три минуты пятьдесят одну секунду по йеллоустонскому стандартному времени.
– Спасибо. Прекратить кон…
– Мы уже закончили? – перебила Дельфин.
– Пока да. Если появятся вопросы, я сразу же вас вызову.