Преимущества и недостатки существования
Шрифт:
Ни одного стихотворения. Ни одной рифмы. Никаких следов ночной жизни наподобие ее собственной. Чем же они занимаются? Прячут свою личность, запирают на замок или носят во внутреннем кармане, в вечерней сумочке или большой пляжной сумке?
Она заходит в комнату и срывает подушку. Ничего. Стаскивает грязное белье и заглядывает под матрас. И здесь пусто. Ничего нет в дорожной сумке на полу, ничего во внутреннем кармане костюма в шкафу, ничего не спрятано между сложенным нижним бельем или в боковом кармашке закрытой косметички, и ее охватывает легкое одиночество.
Как же они живут, что делают? Ничего? Почему мысль об этом
Все хорошо
Сванхильд заходит со свежим номером газеты и показывает на станицу частных объявлений.
«Бывшему ректору института Траной исполнилось 80 лет. Юбилей отпраздновали широко всей семьей, друзьями, новыми и старыми коллегами во вновь открывшемся пансионате Грепан в прошлую субботу».
Она все еще стоит с газетой в руках, и тут звонит телефон, заказывают свадьбу на шестьдесят гостей, двадцать останутся на ночь, телефон звонит снова: радость никогда не приходит одна. Звонит Будиль — подруга с автобусного путешествия по Европе, — она закончила курсы трезвости, организованные Фанни Дакерт и оплаченные работодателем — Королевским театром, она не пьет уже два месяца и чувствует себя не очень хорошо, может быть, ей поможет морской воздух?
Они готовят свадьбу. Агнес и Ада радуются и предвкушают. Девочки говорят о ней беспрерывно и представляют, как все будет. Не зная, что Нина слышит, они говорят о свадьбе так, словно это самая великая из всех историй. Словно знают ее наизусть. Им не нужно никакого предисловия. И вот свадьба будет здесь, скоро, они смогут увидеть ее живьем. Они играют в жениха и невесту, стоящих перед алтарем, не подозревая, что Нина наблюдает за ними. Так сильна у людей тяга к тому, чтобы любящие обрели друг друга, что по кинозалам проносятся сочувственные вздохи. Публика узнает любящих, ведь любовь такое глубокое, редкое и при этом свойственное всем чувство, что на экране ее распознаешь сразу. Как только видишь увеличенный камерой любящий взгляд, а потом и все лицо любимой в кадре, начинаешь мечтать, что когда-нибудь и на тебя так посмотрят. И каждый привязан к своей любящей паре глаз, как к мачтам на ночных кораблях, проходящих в море мимо друг друга. Одного взгляда довольно, и мы требуем: «Меняй курс, поворачивай течение! Потопи старое, уставшее плавсредство, мешающееся на пути, сломай цепи, перейди границы, срази противников, задержи самолет, чтобы любящие наконец смогли упасть друг другу в объятия!»
И вот свадьба будет здесь.
Ада и Агнес играют в супружескую пару, Нина улыбается. Они даже не подозревают, кто женится, они их никогда не видели, но это ничего не значит, они просто играют на стороне любви. Им не нужно пережить это самим, им не нужно любить или быть любимыми, чтобы радоваться любви вообще и превозносить ее, в мире хватает любви и любящих, чтобы вызвать их ликование. И вот свадьба будет здесь, они смогут все подготовить для любви и счастья, радости и желания!
Родители жениха и невесты, сами тоже с новыми мужьями и новыми женами, заезжают с проверкой и привносят смятение. Сначала будет венчание в церкви. Или церемония в ратуше. Или на лужайке
Нина, Агнес и Ада следуют за ними с ручкой и блокнотом. Четыре женщины и трое мужчин, которые не говорят друг с другом, они обращаются к Нине все разом и, не достучавшись до нее, взывают к Агнес и Аде, непрерывно, лихорадочно выдвигают свои предложения:
— Креветочный коктейль! Запишите!
— Копченый лосось, запишите!
— Паштет из морского черта с каперсами, мы ели такой в Париже, Арне и я.
Нина записывает, ей нужны деньги, уже прошло четыре дня сверх оговоренного времени для предоплаты.
— Тогда-то мы и поняли, сначала Арне, а потом я.
— Что?
— Омары! Запишите!
— Бывает, их трудно достать.
— Ну тогда подойдут крабы.
— Камбала со шпинатом, пожаренным в масле, мы ели это в Париже, вместе с Арне.
— Ага.
— Знаете, он был раньше помолвлен, жених, мой пасынок, с Ольгой.
— Ага.
— Да, да, — объясняет муж, — если встретишь Ольгу в Норвегии — это ничего, но Ольга в Париже обязательно русская.
— Вот именно, — кивает его жена, — она отличалась оригинальностью и вообще была какой-то особенной.
— Ага.
— Она была интересной, загадочной, очень привлекательной, но ее было так трудно понять.
Мать жениха оттаскивает Нину и возбужденно шепчет ей на ухо:
— Одно дело, он развелся со мной, но жениться вот на этой! Сама говорит о Париже и хочет казаться такой модной, но из всех причесок в мире выбрала самую неподходящую, впрочем, и другие бы ей не подошли. От того, что ты моложе, легче не станет, коли у тебя вкуса никакого, согласны? Записали лимонное суфле?
— Карамельный пудинг!
— Подумайте только, как я могла за него выйти? А? Но я была совсем девчонка, которой подарили тепло, и я расцвела и расправила крылышки.
Она впадает в задумчивость, но возникшую паузу тут же заполняет новая жена, бывавшая в Париже:
— Да, то, что он расстался с Ольгой, нас очень огорчило.
Она качает головой и выразительно вздыхает:
— Она была художницей.
— Но из скромных, — уточняет муж, — мы ни разу не видели ее картин.
— Нет, она стыдливо закрывала их покрывалом, пока они не приносили дохода.
— Что?
— Простите, — прерывает мать жениха, — давайте обсудим с поваром свадебное меню для моего сына, а вашу болтовню о прическах из Парижа оставим на потом?
— Арне! Ты слышишь, как твоя отвергнутая жена меня третирует?
— Я никого не третирую. Я готовлюсь к свадьбе моего сына!
— И моей дочери! — говорит женщина, до того молчавшая, очевидно, мать невесты. — Потому что замуж выходит моя дочь, а не Ольга.
Она фыркает.
— Ты слышишь, Арне, как твоя нынешняя жена третирует будущую тещу нашего сына своими разговорами об Ольге?
— Отвечай, Арне! — Обе просят с угрозой, но Арне больше не участвует в дискуссии.
Мать жениха пользуется случаем и предлагает католическую церковь в Драммене:
— Когда слабо светят масляные лампы, повсюду лежат вянущие цветы, инстинктивно наполняешься тишиной и покоем и понимаешь мировоззрение католиков.
— И ты все еще злишься, Хильдегрюнн! Тебе стоит сходить к психоаналитику и наконец-то пережить ваш развод, — шипит новая жена бывшей, Арне ретировался под яблоню.