Прекрасная леди
Шрифт:
— Я твоя мама, — мягко повторила Дульсия, ее взгляд был по-прежнему полон решимости.
— Нет, — немного придя в себя после потрясения, твердо отозвалась Аманда.
Теперь она держала голову высоко, радуясь тому, что сейчас на ней надеты подаренные Клиффом украшения и бриллианты графини. Мысли путались в голове, возможно, потому, что сердце билось с такой тревожной скоростью. Потеряв способность мыслить ясно, Аманда помнила только одно: она должна сделать все, чтобы мать никогда не узнала, какое горе ей причинила.
— У меня нет никакой матери. И никогда не было. У меня был отец, но он умер. —
Чувствуя, как слабеют колени, Аманда прижалась спиной к стене и резко бросила:
— Это ведь не так.
— Это жестоко! — чуть не задохнулась Дульсия. Леди Белфорд пыталась выглядеть искренней, но ее взгляд скользнул по Аманде, окинув с головы до ног. Дульсию явно заинтересовали бриллианты и диадема с жемчугом.
Аманда помолчала, явно собираясь с силами.
— Нет, леди Белфорд, полагаю, это вы жестоки, — наконец сказала она, уговаривая себя развернуться и уйти прочь. Затевать этот разговор явно не стоило. Недалеко располагалась бильярдная, где леди и джентльмены приятно проводили время в беседе и играх. Аманда могла бы отправиться туда и затеряться в толпе гостей. Но она не могла заставить себя уйти, хотя все тело уже била мелкая дрожь. — Я приехала сюда после смерти отца, чтобы найти вас. Это была последняя воля папы! Думаете, мне хотелось покидать остров? Полагаете, я когда-нибудь верила, что вы радушно встретите меня? Но я не могла отказать своему отцу. Да как вы вообще смеете обвинять меня в жестокости?
Недрогнувший взгляд Дульсии наконец-то оторвался от роскошных украшений и задержался на лице дочери.
— Я была вне себя от потрясения, когда де Уоренн уведомил меня о том, что ты находишься в Хэрмон-Хаус. Аманда, мы просто обязаны все обсудить, только так ты сможешь меня понять. Но, умоляю, переговорим с глазу на глаз. Давай выйдем.
— Нам нечего обсуждать, — вымученно произнесла Аманда, борясь с подступающими слезами. Почему же сейчас ей так хотелось плакать? Конечно, все внутри ныло от невыносимой боли, причиненной матерью, которая и знаться-то с ней не хотела. Но теперь ноги и вовсе отказывались повиноваться приказам разума, и Аманда застыла, не в силах двинуться с места, враждебно глядя на мать, не скрывая своей антипатии.
Перед Амандой стояла женщина, которая родила ее, а потом так беспечно бросила на произвол судьбы. «Я наконец-то встретилась с мамой, — промелькнуло в ее голове. — С мамой, которая отказалась меня признать».
— Разве ты не хочешь выслушать, как выглядит эта история с моей точки зрения? — вскричала Дульсия, потянувшись к ее руке.
Аманда безразлично повела плечами и отпрянула, но интерес, начавший зарождаться где-то в глубине души, потряс ее. Неужели она и в самом деле хочет узнать, что собирается сказать ей мать?
— Этот вечер прошел для тебя просто прекрасно, — с нежностью в голосе заметила Дульсия, улыбаясь. — Очевидно, ты добилась больших успехов. Я горжусь тобой, Аманда, очень горжусь.
Все тело Аманды по-прежнему сотрясалось от дрожи.
— Ничего вы не гордитесь, нет! Это все притворство! На самом деле вы не беспокоитесь обо мне сейчас, вы никогда обо мне не беспокоились! — резко оборвала она, чувствуя,
— Это не так, — чуть не задохнулась от волнения Дульсия. — Разумеется, я беспокоюсь о тебе! Разве ты не хочешь узнать правду — всю правду?
Аманда колебалась. Она была так ошеломлена этой нежданной встречей, что не могла ничего решить, хотя интуиция била тревогу, умоляя бежать от этой женщины куда глаза глядят. Мать сохраняла свою тайную власть над ней и все еще могла причинить сильнейшую боль. И все же Аманда собиралась как можно быстрее покинуть Англию, вероятно, другой случай встретиться с Дульсией Белфорд ей никогда уже не представится. Стоило ли сейчас копаться в том, что произошло два месяца назад, по ее прибытии в Лондон, — и восемнадцать лет назад? Так или иначе, но если Аманда не выяснит все теперь, она не узнает правды никогда.
— Что ж, хорошо. — Аманда отрывисто кивнула, пытаясь сохранить остатки хладнокровия и достоинства. Они прошли через зал и вышли из дома на большую террасу. Несколько пар и компаний дышали здесь воздухом, но никто не обращал на них внимания.
— Когда я осознала, что жду ребенка, Аманда, мне не было и семнадцати. Я была так испугана, — тихо сказала Дульсия, когда они отошли от остальных гостей, прогуливавшихся по террасе.
Сердце Аманды затрепетало. Она легко могла себе представить, в какой ужас пришла тогда Дульсия. В ту пору, когда она забеременела, ей было даже меньше, чем сейчас Аманде.
— Вы хоть когда-нибудь любили моего отца?
Дульсия улыбнулась:
— В то время да, любила. Он был таким бравым, таким красивым в своей военно-морской форме. Он обладал харизмой, Аманда, это обаяние заставляло многих молодых женщин оборачиваться ему вслед, когда он важно шествовал по улице.
— Он никогда не переставал любить вас, — сама того не желая, выпалила Аманда. — Но вы вышли замуж за Белфорда.
Последняя фраза прозвучала жестко, как обвинение.
— Мне очень повезло, что я вышла замуж за Белфорда! — тихо сказала Дульсия. — Аманда, мы с твоим отцом были знакомы всего три недели, а потом он отправился в плавание. Когда я поняла, что беременна, я просто не знала, что делать! Я была так молода, а моя мать уже представляла меня джентльменам вроде Белфорда, мужчинам с небольшим состоянием, но с хорошей репутацией и значимыми титулами. Насколько я помню, всегда знала, что выйду замуж именно за такого человека. Брак не имеет никакого отношения к любви. Мне посчастливилось, что Белфорд обратил на меня внимание. — Она немного помедлила. — Аманда, мы с твоим отцом были так молоды! Это была не любовь, а страсть.
Леди Белфорд снова поколебалась, а потом вдруг сказала:
— Это то, что ты чувствуешь к де Уоренну.
Аманда покачала головой:
— Я никогда не восхищалась никем так, как восхищаюсь Клиффом. И я открыто признаю, что чувствую к нему. Он мой герой, мой защитник, и я буду любить его до самой смерти.
Дульсия изумленно вытаращила глаза.
— И папа любил вас так, или почти так! — вскричала Аманда. — Он воспитывал меня на историях о вашей исключительной красоте, добродетели, утонченности и доброте. Он ставил вас на пьедестал. Он и меня заставил относиться к вам с большим почтением. Боже, как же мне жаль отца!