Прекрасная посланница
Шрифт:
Снять лодку было дело обычным. Николь перебралась через Неву на юрком ялике. Река была спокойной, никакого волнения, так только, мелкая рябь. На причале было полно лодок и узконосых рябиков. Искомая лодка цвета охры стояла у самых сходен. Гребец, толстый мужик в синем кафтане, не помог Николь спуститься в лодку, как сидел нахохлившимся истуканом, так и продолжал сидеть. На лавке для пассажиров лежала подушка. Мужик лениво оттолкнулся от деревянной сваи. Лодка, держась набережной, поплыла против течения.
Миновав унылую череду пакгаузов, они развернулись и поплыли через Малую Неву. Николь казалось, что мужик гребет как-то
— Что у вас приключилось, рассказывайте.
У Николь были крепкие нервы, но тут она перекрестилась в испуге. Казалось, что голос шел из прибрежного ивняка. Неужели этот синий кафтан в дурацкой шапке, с красной рожей — Шамбер? Его совершенно невозможно было узнать: борода, усы, выпирающий под кушаком живот.
— Вы меня испугали, Огюст. Зачем этот дурацкий маскарад?
— Никто не должен знать, что я в Петербурге. Это залог успеха.
Николь рассмеялась нервно:
— Тучность вам к лицу. Она делает вас добрее… и безобиднее.
— Говорите по делу. Зачем вы хотели меня видеть?
— Арчелли исчез. Видимо, его арестовали.
— Плохо. Расскажите все подробно.
Весла без всплеска опускались в воду, плакучие ивы и кусты лозняка остались позади. Появились лачуги рыбарей, сети сохли на деревянных распорках. Пустынный, голый берег. Николь поставила в рассказе точку и спросила:
— Огюст, мы так и будем разговаривать в лодке? Или мы направляемся к вашему временному убежищу?
— Вы угадали. Только забудьте это место. Для вашей же пользы.
Временным убежищем оказалось небольшое мазанковое строение, обнесенное разномастным забором. Рядом с корявой, всеми ветрами битой сосной, имелось подобие причала. Дом стоял на каменной гряде, и удивительно было, откуда здесь взялась земля для крохотного огорода. Вид у грядок был неухоженный, сплошные сорняки. У забора стоял буер на полозьях, очевидно, его использовали зимой. Рядом пристроился растопыркой якорь о четырех лапах. Через проушину была протянута тонкая цепь, на которой сидел черный пес с настороженными глазами. При виде Николь он не залаял, а только заворчал глухо.
— Это дом моряка?
— Сейчас это мой дом. Хозяин находится в отлучке.
— Как удалось вам сыскать эту… усадьбу?
— Я год жил в России, мне здесь много чего удалось.
Как ни удивительно, внутри убогая мазанка выглядела вполне пригодной для жилья: сработанный на западный манер камин, поставец с посудой, рукомой в углу, на полу войлок. На грубо сколоченном, без скатерти столе стояли два прибора, в миске холодная говядина с зеленью, вино в оплетенной соломой бутыли и небольшой поднос, заставленный изящными флаконами с уксусом, сахарной пудрой и горчицей. Видно, хозяин дома ценил удобства.
— Ах, как славно. Я голодна.
Шамбер исчез за перегородкой и через пять минут явился без бороды и усов, в свеженьком напудренном парике, в лиловом камзоле и с тростью. Идя к столу, он чуть-чуть прихрамывал в угоду новому имиджу, который он примерил на себя после болезни и одобрил. Странно, когда он шел от лодки к дому, то отнюдь не хромал.
— Ну вот. Хорошее вино? Я рад, что мы, наконец, встретились в приватной обстановке.
А потом состоялся главный разговор, ради которого Шамбер решился рассекретить свое местожительство. Это был высший знак доверия. Уж если он решился посвятить Николь в свою тайну, то не стоило ему скрывать и всего остального.
В ту злополучную поездку покойный Сюрвиль взял его только в качестве попутчика. На него была возложена скромная роль охранника. Мол, довезем груз до Варшавы, а дальше скачи в Россию по своим дипломатическим, шпионским делам. О том, что они везут, он узнал только в дороге. И тут случай! Нападение, все перебиты. О том, что сам палил и по своим, и по чужим, Шамбер уже забыл. Главное, он наконец обрел богатство, богатство!
Теперь надо было посвятить в тонкости этого события Николь. Шамбер врал всегда вдохновенно, и что поистине достойно восхищения, сам в это вранье тут же и верил. Ей все было изложено следующим образом. Он, Огюст Шамбер, вместе с Виктором Сюрвилем и мерзавцем Козловским, везли деньги на подкуп русского двора. На них напали разбойники. Все погибли, тогда он был уверен, что и князь Козловский мертв. Шамбер спрятал деньги в могиле Виктора («Да-да, моя дорогая, не надо делать большие глаза — а что мне оставалось?») и поскакал в Петербург в надежде, что со временем вернется за этими деньгами и отдаст их по назначению. В Петербурге он выяснил, что Россия недостойна доверия Франции, она повела себя как враг Лещинского.
«Вы понимаете, некому было давать взятки. Стало быть, деньги были уже никому не нужны».
— Но они были нужны вам, да, Огюст? — спросила умненькая Николь, в ее вопросе не было даже намека на насмешку.
— Не перебивайте меня! Эти деньги похитил Матвей Козловский. Надеюсь, вы уже поняли, что это за человек. Он негодяй и вор! Одно только прозвание — князь! Он сидел в тюрьме на цепи. Я это точно говорю. Из тюрьмы ему удалось бежать, и он украл наши деньги.
Николь не понравился этот разговор. Конечно, неприятно, что с могилой Виктора обошлись как с торговой лавкой, но в жизни все бывает. Шамбер кричит, что князь Матвей вор, но сам-то он кто в таком случае? Однако надо смотреть на вещи трезво, реквизированные у врага деньги по законам войны тебе и принадлежат. Но был еще какой-то неприятный душок в рассказе Огюста, у Николь просто пока не было сил и охоты разбираться во всех этих тонкостях.
— Где доказательства, что деньги взял князь Матвей?
— Есть масса доказательств. Например, я знаю, что он расплачивался за похороны Виктора золотыми из тех, что мы везли. По возвращении в Петербург он продал алмаз на сорок каратов.
— А если это наследство покойной маменьки?
— Да нет у него никакого наследства. В Париже он клянчил у Виктора деньги. Сюрвиль был ему должен, — Шамбер замялся, — долг чести.
— И Виктор ему не заплатил?!
— А откуда у Сюрвиля деньги. Он был мот. Он этого Козловского в карету взял в счет долга — довезти до Варшавы. И уж князь сорвал куш! А теперь он присматривает в Петербурге усадьбу!
В комнате было темно. Шамбер запалил свечи. Руки у него дрожали.
— И что вы хотите от меня? — бесцветным голосом спросила Николь.
— Только вы можете заставить его вернуть деньги. Не все. По правилам игры он имеет право на свою долю. Деньги поделим на три части.
— Кто третий?
— Вы, разумеется. Козловский купит себе усадьбу в Петербурге, а вы сможете без нужды прожить до старости.
— Только в том случае, если старость наступит через пять лет, — рассмеялась Николь. — А если он не отдаст?