Прекрасный игрок

Лорен Кристина

Его руки легли мне на бедра.

– Я рад, что у тебя нет проблем с этим, – наконец сказал он.

– Все в порядке, клянусь. Никаких сложностей.

– Никаких сложностей, – повторил он.

12

Пробежку я мог пропустить разве что по смертельной болезни или если летел куда-то на самолете. Однако в понедельник утром я, преисполненный отвращения к себе, выключил будильник и завалился обратно на подушку. Просто мне не хотелось видеть Ханну.

Но не успела эта мысль

оформиться в голове, как я принялся решать, правильна она или нет. Я не хотел видеть Зигги, скачущую и болтающую без умолку так, словно две ночи назад она не свела меня с ума своим телом, и страстью, и словами, приняв обличье Ханны. И я знал, что, если сегодня утром увижу Зигги, делающую вид, что в воскресенье ничего не было, меня это немного подкосит.

Меня вырастили мать-одиночка и две старших сестры, не оставившие мне иного выбора, кроме как понимать женщин, знать женщин, любить женщин. Во время одного из двух моих серьезных романов я говорил со своей девушкой о том, что, возможно, эта легкость обращения с женщинами сработала в мою пользу, когда я стал подростком и начал мечтать о сексе с каждой встречной. По-моему, та моя подружка весьма прозрачно пыталась намекнуть, что я манипулирую женщинами, делая вид, что внимательно их слушаю. Я не стал углубляться в этот вопрос – вскоре после того разговора мы расстались.

Но как бы комфортно я ни чувствовал себя в дамском обществе, с Ханной мне это ничуть не помогало. Она была словно существом с другой планеты, представителем иного биологического вида. Весь мой опыт рядом с ней ничего не стоил.

Когда я снова задремал, мне приснилось, что я трахаю Ханну на огромной куче спортивного снаряжения. Лакроссная ракетка впилась мне в спину, но я не обращал внимания. Я лишь видел, как Ханна раскачивается надо мной, неотрывно глядя на меня ясными глазами и скользя руками по моей груди.

В этот момент телефон, валявшийся у меня под спиной, разразился звонком, вырвав меня из сна. Поглядев на будильник, я понял, что проспал: было уже почти восемь тридцать. Я ответил, не глядя на экран, – наверняка это Макс интересуется, какого черта я не пришел на еженедельное утреннее совещание.

– Да, старик. Буду через час.

– Уилл?

Вот черт.

– А, привет.

Сердце сжалось так сильно, что я чуть не застонал и прижал ладонь ко рту.

– Ты все еще спишь? – спросила Ханна, заметно задыхаясь.

– Ага, спал.

Ханна замолчала, и я услышал, как на том конце линии завывает ветер. Она была на улице и едва дышала. Она отправилась на пробежку без меня.

– Извини, что разбудила тебя.

Зажмурившись, я стукнул по лбу кулаком.

– Пустяки, не беспокойся.

Несколько мучительно долгих секунд она не отвечала, и за это время у меня в голове успело прокрутиться несколько вариантов нашего разговора. В одном она сообщала мне, что я козел. Во втором извинялась за то, что допустила мысль, будто наша жаркая ночка оставила меня совершенно равнодушным. В третьем трепалась

о всякой ерунде в стиле Зигги. И, наконец, в последнем спрашивала, можно ли прийти ко мне.

– Я вышла на пробежку, – сказала она. – Думала, может, ты начал раньше и я увижу тебя на дорожке.

– Ты думала, что я решил пробежаться без тебя? – рассмеялся я. – Это было бы не по-джентльменски.

Она не ответила, и я запоздало сообразил, что не явиться в парк и даже не позвонить ей было ничем не лучше.

– Черт, Зигги. Извини.

Она резко втянула воздух.

– Значит, сегодня я Зигги. Любопытно.

– Ага, – промямлил я, немедленно себя за это возненавидев. – Нет. Блин, я не знаю, кто ты сегодня утром.

Я пинком отшвырнул простыни, искренне жалея, что не могу так же пнуть свой затуманенный со сна мозг.

– Когда я зову тебя Ханной, это сбивает меня с толку.

«И заставляет думать, что ты принадлежишь мне», – не добавил я.

Отрывисто рассмеявшись, она снова тронулась с места – ветер еще сильней засвистел в трубке.

– Преодолей уже свои мужские страхи, Уилл. Мы просто занимались сексом. Предполагается, что ты сечешь в этом лучше всех остальных. Я ведь не прошу у тебя ключ от квартиры.

Она замолчала, и тут сердце у меня ушло в пятки – я понял, как моя холодность выглядит со стороны. Ханна подумала, что я хочу от нее отделаться. Я открыл было рот, чтобы объясниться, но она успела первой:

– Я даже не требую повторения, ты, самовлюбленный придурок.

И на этом оборвала связь.

Я попросил друзей перенести наш обычный обед со вторника на понедельник на том основании, что потерял и яйца, и мозги. Никто не стал спорить. Похоже, я достиг той стадии любовной лихорадки, когда смеяться надо мной было уже просто грешно.

Мы встретились в «Ле Бернардин», заказали то же, что и всегда, и жизнь потекла точно так же, как на протяжении последних девяти месяцев. Макс нацеловывал Сару, пока она не начала от него отбиваться. Беннетт и Хлоя устроили шуточную потасовку над салатом – Хлоя почему-то настаивала на том, что они должны совместно съесть его на обед, видимо, в качестве какой-то странной прелюдии. Единственным исключением из привычной рутины стало то, что я меньше чем за пять минут прикончил свою порцию спиртного и заказал еще одну, заработав неодобрительный взгляд от нашего постоянного официанта.

– Похоже, я превратился в Китти, – заявил я, когда он отошел.

Разговоры постепенно замолкли. Я понял, что все это время мои приятели счастливо трепались о всякой фигне, в то время как мой мозг тихо плавился в двух шагах от них.

– С Ханной, – уточнил я, пытаясь обнаружить на их лицах хоть тень понимания. – Я – Китти. Я твержу, что все в порядке, и меня устраивает просто секс, но это не так. Я говорю, что буду рад трахаться только по третьим вторникам каждого нечетного месяца, лишь бы быть рядом с ней. А она в ответ: «Ах, еще одна встреча мне не нужна».