Прелесть
Шрифт:
На другой стороне улицы появились люди. Пробежали по тротуару, бросились к зданию суда.
– Надо отнести его к врачу, – сказал Крейн.
– Ничего не осталось, – шептал Гэмбл. – Вообще ничего… И сено сгорело, и коровники…
Крейн поднял взгляд на Бартли.
– Началось, – сказал тот.
Крейн выпрямился и окинул взглядом людей, окруживших раненого.
– Ребята, несите его к врачу. У меня дела.
Бартли уже бежал по улице, его длинные ноги работали словно поршни, револьверы колотили по бедрам. Крейн почувствовал,
– Что случилось, Чет? – спросила она, чуть не плача. – Кто это?
– Гэмбл, – ответил Крейн. – Ранчо Лодыря сожгли.
Он повернулся и пошел, но Бетти побежала за ним:
– Чет, ты куда?
– К твоему папаше. Может, смогу его вразумить и он положит этому конец.
– Я с тобой. – Она уже всхлипывала.
Крейн развернулся, заглянул ей в глаза и мрачно проговорил:
– Ты останешься здесь.
– Но, Чет…
Не дослушав, он побежал к себе в кабинет. Нужно вооружиться, а потом в конюшню, и как можно быстрее. Господи, помоги!
3
Смерть захватчикам!
Крейн остановил чалого у входа в перелесок и окинул взглядом Шакалову равнину.
Луна висела за восточным горизонтом, и небо там было чуть бледнее, чем везде. Но это был не единственный источник света. В небе отражались другие огни, красные, злые. На ранчо и фермах горели сеновалы, коровники, дома. Сухо щелкали винтовки, покашливали револьверы, били копытами лошади, унося всадников во тьму.
У Крейна были слабые карты и призрачный шанс изменить расклад игры. Если не выйдет, завтра здесь воцарится настоящий ад. Сегодня все только начинается: вспыхивают постройки, иногда слышен выстрел-другой. Но завтра люди с суровыми лицами окинут взглядом свои пепелища и пойдут вершить кровавую месть.
Крейн двинулся вперед по тропинке, сквозь темноту и причудливые заросли кустарника, осторожно выбирая дорогу. Конь ступал уверенно, будто кошка.
Раздался звук, похожий на выстрел. Чалый вздрогнул и остановился. Крейн, подавшись вперед, вгляделся в темноту, заметил рядом с головой коня какое-то движение и схватился за кобуру.
– Крейн?
– Да, это я, – сказал Крейн. – А ты кто?
– Один из парней, – проскрипела тень.
Крейн терпеть не мог этот голос. Этим голосом Гьюлик недавно приказал Крейну убираться с его земли.
– Что тебе нужно? – осведомился он.
– Просто предупреждаю, – скрипел голос. – Дальше не ходи. Лучше разворачивайся. Я вооружен и не настроен шутить. Разворачивайся и поезжай в город.
Крейн сомкнул пальцы на рукоятке револьвера и вытащил его из кожаной кобуры.
– Гьюлик, я еду вперед. И не думай мне мешать.
– Предупреждаю… – проскрипел поселенец на пару тонов выше.
Крейн пришпорил коня и натянул поводья. Прыгнув вперед, чалый отбросил в сторону тень, которая загораживала ему дорогу.
Гьюлик что-то выкрикнул. Конь помчался вперед, оступился, восстановил равновесие.
За спиной грохнула винтовка. Пригнувшийся к самой гриве Крейн услышал, как над головой просвистела пуля. Нехороший звук. Винтовка сказала свое слово еще раз, и еще. В промежутках между выстрелами слышно было, как Гьюлик дергает затвор.
Убедившись, что с копытами все в порядке, чалый свернул, сбежал к ручью, пересек его и стал подниматься вверх.
Крейн ничего не понимал. С какой стати Гьюлик устроил на него засаду? Неужели поселенцам непонятно, что он на их стороне? Он же всегда старался им помочь. На других пастбищах скотоводы гонят их куда подальше, а законники и бровью не ведут.
Гьюлик пришел сюда по чьей-то указке. Других вариантов нет. Кто-то решил объявить войну за пастбище и довести ее до пирровой победы. Но кому это выгодно?
Крейн лихорадочно обдумывал этот вопрос, но вместо ответа видел одни лишь нестыковки. Кому-то нужно, чтобы на равнине разгорелась война. Этот человек поставил здесь Гьюлика по единственной причине: он знал, что в перелеске появится Крейн.
Чалый вздрогнул и сошел с тропинки.
– Чего испугался, малыш? – спросил Крейн и тут же увидел на земле что-то черное.
Какое-то время Крейн задумчиво смотрел на пятно. Потом не спеша спрыгнул с коня, сделал несколько шагов и опустился на корточки.
На земле лежал человек, но в темноте не было видно лица. Крейн достал спичку, чиркнул серной головкой по ногтю большого пальца и сложил ладонь лодочкой, чтобы защитить пламя.
Огонек дрожал, отбрасывая крошечные тени. Крейн осторожно поднес спичку к лицу человека и охнул.
На него смотрел шериф Эд Лион. Из-за пляшущих теней казалось, что он шевелит губами, пытаясь что-то сказать.
У Крейна задрожала рука, и спичка погасла. Несколько долгих секунд он шарил по карманам в поисках второй. Нашел и чиркнул ею об ноготь.
Шериф был мертв. Мертвее некуда. Под левым глазом – синюшное пулевое отверстие.
Глядя в бескровное лицо, Крейн вспомнил последние слова Лиона: «Вы хоть понимаете, о чем просите? А вдруг что случится? Меня подкараулят и…»
Что-то зацепило Крейна за рукав. Из темноты донесся резкий звук, словно неподалеку щелкнули хлыстом.
Пламя спички задрожало и погасло. В тот же момент винтовка заговорила снова. Крейн заметил дульную вспышку. Стреляли с той стороны ручья.
Крейн выхватил револьвер и откатился вбок.
Винтовка сердито рявкнула. Там, куда угодила пуля, застучали камушки.
Затаившись в зарослях возле тропинки, Крейн прицелился в темноту – туда, где только что была вспышка, – нажал на спусковой крючок и сразу понял, что человека с винтовкой там уже нет, он крадется по склону и подбирается все ближе.
Крейн вскочил на ноги и осторожно направился к тропинке, ориентируясь на звук копыт. Наконец наткнулся на шерстяную стену. Конь всхрапнул.