Прелестная лгунья
Шрифт:
– Да-да, мой мальчик, – вымолвила леди Пемберли, – ты таков и есть, но прекрати подзадоривать ее. Замечательно, что ты такой смелый и решительный джентльмен, на которого приятно смотреть. Даже я, зрелая женщина, замечаю, как ты умеешь себя подать, хотя наверняка ты и не думаешь об этом. К тому же, полагаю, у тебя в голове побольше мозгов, чем у моего восемнадцатилетнего “багажа”, который я имела глупость захватить с собой, но от которого, увы, не отвяжешься, ведь она моя крестница.
– Крестная, а мне-то казалось, что вы боготворите меня с того самого мгновения, как я появилась на свет. Мне
Леди Пемберли закатила свои загадочные зеленые глаза.
– Не обращайте на них внимания, мадам, – обратился лорд Петтигрю к Эванжелине. – Сколько я их знаю, они вечно ругаются, а ведь я знаю их давным-давно. Потому что познакомился с герцогом и его семьей еще мальчишкой. На самом деле они просто обожают друг друга.
– Да, – кивнула Эванжелина, отпивая глоток вина. – Я вижу.
Лорд Петтигрю рассмеялся:
– Вообще-то я знаю Фелисию с пеленок. И довольно быстро понял, что эта девочка имеет железную волю. Однако ей нравится, когда о ней сплетничают. По ее словам, это помогает сохранять форму, так что ее язычок отточен постоянно. К тому же благодаря всем этим разговорам Фелисия постоянно находится в центре внимания, а ей только это и надо.
– Она не нравится вам, лорд Петтигрю? – осведомилась Эванжелина.
– Господи, вы не правильно меня поняли! – воскликнул Дрю Хелси, улыбнувшись гостье герцога. – По правде говоря, я собираюсь жениться на маленькой болтушке. Но мне бы не хотелось, чтобы она пропустила светский сезон. Каждая девушка заслуживает того, чтобы как следует развлечься перед замужеством. Думаю, в июне ей уже можно будет сделать предложение. – Внезапно Дрю нахмурился, глядя на огонь в камине. – Кстати, меня и в самом деле волнует, что она скажет после первой брачной ночи. Может, уже пора побеспокоиться об этом?
– Думаю, говорить об этом не стоит, – пожала плечами Эванжелина. – А Фелисии уже известно, какое счастье ей уготовано?
– Кажется, я слышу в вашем голосе иронию? Нет, она еще ничего не знает. Но скоро ее неведение рассеется. Надеюсь, вы не слишком любите разговаривать за обедом? Потому что если это так, вас ждет невеселый вечер. – Помолчав, он обратился к крестнице леди Пемберли:
– Фелисия, я только что сказал мадам, что мы с Джоном договорились пользоваться языком жестов в вашей компании, ведь иначе нам и слова не удается вставить.
– Не верю я вам, Дрю, – заявила Фелисия. Подойдя к лорду, она наградила его таким сияющим взглядом своих голубых глаз, словно знала об этом человеке все. Впрочем, подумалось Эванжелине, возможно, так оно и было на самом деле.
– Я никогда не видела, чтобы кто-то изъяснялся на языке жестов, – проговорила Фелисия, ткнув в грудь лорда Петтигрю маленьким кулачком. – Что это еще за язык? Покажите мне!
Герцог тем временем внимательно наблюдал за тем, как его старый друг Джон смотрит на Эванжелину. Таким взглядом ястреб смотрит на полевую мышь. “Что тут происходит?” – спрашивал себя Ричард. Кем Джон был для нее, когда ей было всего семнадцать лет? А может, Джон поглядывал на нее так, как самец-ястреб смотрит на самку? Нет, Ричард решительно не мог понять, что происходит. Однако увиденного было довольно, чтобы
– Скажи, что с тобой происходит, мой мальчик? – обратилась к нему леди Пемберли. – Что-то ты молчишь, будто в рот воды набрал. У тебя такой вид, словно ты зол как черт, да к тому же сильно утомился. Ах! Пожалуй, я знаю! Ты проиграл пари! Да! Готова биться об заклад, что ты спорил из-за какой-нибудь девчонки.
Герцог рассмеялся, не возражая тетушке. Беспокоиться не стоило – он быстро выяснит, какую роль в жизни Эванжелины играл сэр Джон.
– Мадам, – обратился он к леди Пемберли, – сомневаюсь, что во всем королевстве найдется хоть один мужчина, способный противостоять мне в таких делах. – Он покосился на Эванжелину, которая невидящим взором смотрела на пляшущее в камине пламя. Казалось, мыслями она очень далека от них. – Или женщина, – добавил Ричард.
Лорд Петтигрю расхохотался.
– А он оказался на высоте, мадам! – воскликнул Дрю. – Не стал бы я держать пари, предложенное леди Пемберли. А ты что скажешь, Джон?
– Я тут слышал одну сплетню, – заговорил Эджертон, – будто герцог потерял благосклонность некоей дамы, которая отдала предпочтение его другу Филипу Мерсеро. Я прав, Ричард?
– Да, – согласился герцог. – Так и есть. Человек неохотно расстается с тем, что ему по нраву, но это было к лучшему.
Эванжелина только сейчас поняла, что слушала одного герцога, слова остальных гостей до нее просто не доходили. Интересно, что это за леди отвернулась от него?
– Нет, – громко сказала она, слегка нахмурив брови и не сводя глаз с Ричарда. – Это невозможно. Я не верю этому. – Вдруг до нее дошел смысл собственных слов. Нервно усмехнувшись, она постаралась исправить положение:
– Боюсь, ваше самомнение слишком велико, ваша светлость.
Значит, она поверила? Герцог был доволен.
– Нет, Эванжелина, я хотел сказать, что в самом деле потерял ее. А вы заметили, что это невозможно.
Отпив из бокала глоток хереса, о котором она совершенно забыла, девушка уклонилась от разговора:
– Я ужасно голодна. Где же обещанный обед?
– Да ладно тебе, Ричард, – промолвила леди Пемберли, – ты говоришь об этом так, словно сердце твое разбито, что весьма далеко от правды. Все дело в том, что задета лишь твоя гордость. Ты не хуже меня знаешь, что Сабрина Эверслей сделала лишь то, что должна была сделать, равно как и Филип.
– Возможно, – пожал плечами герцог. И добавил, обращаясь к Эванжелине:
– Тетушка знакома с дамой, которая вышла замуж за моего лучшего друга. Ничего больше. – Он повернулся к тетушке:
– А ваши осведомители, миледи, могли бы с успехом служить Наполеону. Слава Богу, в этом уже нет необходимости, потому что мерзавец заключен в тюрьме на острове. Так что присматривайте сами за своими сплетниками. Подумать только, мадам де ла Валетт только вчера вечером появилась в Чеслей-Каслс, а вы уже пожаловали в замок на обед!
Эванжелина не удивилась. Скорее всего они приехали в Чеслей из-за сэра Джона, а вовсе не из-за леди Пемберли. Она посмотрела на герцога, испытывая невероятное желание извиниться перед ним. За то, что сделала и еще сделает. За то, что не была той, за кого себя выдавала, и никогда не будет.