Преломляя свет

scullymurphy

Гермиона стрельнула в сторону Драко быстрым взглядом, который несомненно выражал: «Какого хрена?»

— Он что, знает…? — начала она.

— Нет, нет, — Драко усмехнулся. — Сама увидишь. Он просто немного странный.

— Так, что вы присматриваете сегодня? Немного «Ангельского»? Эхинацею?{?}[Эхинацея — средство, стимулирующее и моделирующее иммунитет. Масло, которое мужчина продал Малфою в шестой главе, вероятно, сделано из этого растения.] Может, бальзам, чтобы смягчить мозоли от игры на арфе? — мужчина рассмеялся над собственной шуткой, и звук был настолько радостный,

что Гермиона улыбнулась, но ее черты по-прежнему выражали серьезное замешательство.

— Игра на арфе? — тихо спросила она, ее глаза метались между ним и продавцом, но потом она остановилась на мгновение, задержав взгляд на Драко. Он увидел, как ее озаряет понимание, и дважды приподнял брови, из-за чего Гермиона громко рассмеялась. — Похож, похож, — начала она на английском, — ну, по крайней мере, внешне, — а затем повернулась к мужчине и заговорила на итальянском. — Спасибо вам, сэр, но я не ангел, а он и подавно! — она указала большим пальцем себе за спину на Драко.

— Рядом с такой-то красавицей как вы, кто б мог им быть? — плавно произнес старик, стреляя в сторону Драко коварным взглядом. — Ради такой стоило спуститься с небес, сын мой.

Малфой опустил голову и попытался не обращать внимание на румянец, который покрыл щеки Грейнджер от такого комментария. Она пробормотала старику что-то вежливое в ответ и сразу же направилась исследовать полку с лосьонами, а Драко размеренным шагом двинулся к меду и взял банку черничного.

Привезет ли он его Тео в этот раз?

Малфой все еще злился на Нотта из-за его небольшого представления прошлой ночью, и тяжело вздохнул.

— Не можешь выбрать? — Гермиона появилась рядом с ним.

— Обычно я всегда беру его для Тео, когда приезжаю сюда. Он любит такие штуки. Вот пытаюсь решить, не вел ли он себя слишком дерьмово вчера, чтобы заслужить это.

Она нахмурилась.

— Позволь я возьму это для него, — мягко предложила Гермиона, опуская свою ладонь на его руку, сжимающую мед. Драко посмотрел на нее, а потом опустил взгляд на их руки, и его сердце немного подскочило. Она отстранилась. — Если только ты не хочешь, конечно же.

— Нет, вперед, — сказал он, мысленно задаваясь вопросом, что означал этот жест в сторону Тео, и возненавидел нити ревности, которые расползлись внутри.

Безусловно, прошлая ночь показала, что между Грейнджер и Ноттом ничего нет. И, в любом, блять, случае, Драко это заботить не должно.

— Собираюсь и для Лаванды взять что-нибудь. Она бы влюбилась в это место. Уверена, как только она узнает о нем, то сразу же начнет терроризировать Тео, чтобы одолжить его машину.

Гермиона исчезла за стеллажами, и Драко подошел к прилавку, чтобы пообщаться с дружелюбным продавцом, выкладывая ему заготовленную ими историю о том, что они, студенты университета, приехали учить итальянский на лето.

— Моя история мне нравится больше, — произнес старик, прищуренным взглядом окинув сначала Драко, потом Гермиону. — Я придерживаюсь того, что в тебе что-то есть. В вас обоих.

Малфой испугался. Он слышал о маглах, которые лучше остальных могли почувствовать присутствие волшебников, но никогда прежде не встречал

вживую. Спрятав свое удивление за усмешкой, он отвел взгляд в сторону и услышал, как Гермиона зовет его по имени.

— Поможешь мне? — спросила она, оглянувшись через плечо настолько неотразимо, что он не смог скрыть тихий выдох.

— Мои соболезнования, — прошептал старик, — но у тебя нет ни единого шанса, — и снова засмеялся, когда Драко опустил голову с болезненной улыбкой.

Малфой отошел от стойки и приблизился к Гермионе. Она подняла запястья.

— Хочу купить одно из них. Поможешь выбрать?

Внезапно он осознал, что она стояла рядом с парфюмированными маслами, и его сердце упало. Грейнджер ведь не собиралась заставить его понюхать ее, правда?

Блядство.

— Ладно, — выдавил он, стараясь сохранить максимально беспристрастное выражение лица. — Какие варианты?

— Этот, — Гермиона подняла левое запястье выше, — сладкий апельсин, жасмин, герань и мандарин, — прочитала она с этикетки, а затем повернула флакон. — Называется «Доля Ангелов», так что ему понравится, — она улыбнулась в сторону продавца.

Драко собрался с духом, прежде чем мягко обхватить ее запястье и приблизить к своему лицу. Он не сводил своих глаз с ее, делая глубокий вдох, стараясь не коснуться ее кожи и пытаясь не обращать внимание на внезапно охватившее его сильное желание прижаться к ней губами. Аромат был прекрасен. Легкий и не слишком сладкий.

— Хороший, — ему удалось проглотить ком в горле. — А другой?

Гермиона замялась и посмотрела вниз, а потом выставила второе запястье.

— М-м-м, этот называется, — она подняла взгляд на Драко, сморщив нос, — «Тутти-Фрутти». Апельсин, бергамот, лайм, мандарин, грейпфрут и ваниль.

Драко взял ее запястье.

— Совершенно дурацкое название, — пробормотал он, пока делал вдох. И дурацким оказалось то, что он заговорил, потому что в этот раз его губы задели ее кожу, настолько невесомо, что, возможно, ему показалось. Однако из-за резкого шумного вдоха и едва заметного движения с ее стороны, он понял, что нет.

Малфой мгновенно отстранился.

— Первое, — сказал он, отчасти потому, что отдал предпочтение более изысканным нотам, но в основном потому, что если бы она носила второй, тот постоянно напоминал бы ему об этом моменте и о том, как безнадежно он был возбужден. — Я подожду снаружи, пока ты рассчитываешься, — поставил в известность он, надеясь, что не повел себя как урод.

Махнув рукой старику, который одарил его весьма многозначительным взглядом, Драко направился к выходу и толкнул дверь. Вылетев на улицу, он прошел вдоль стены и прислонился к ней, откинул голову на грубый камень и позволил солнцу ослепить себя. Малфой закрыл глаза и сконцентрировался на дыхании. Он знал, что сегодняшний день будет сложным по многим причинам, но просто не подготовил себя к тому, насколько приятным тот окажется по другим, и насколько сильно те другие усложнят все еще больше. Драко сжал кулак и обессиленно ударил им по стене. Вот почему он практиковался в сохранении дистанции. Потому что, когда он был с ней, он терял весь самоконтроль.