Прелюдии и фантазии
Шрифт:
Будь я лёгким весенним ветерком, вилась бы у ног такой девушки, пока не обессилила бы совсем, а будь я облачком, взглянув на неё, развеялось бы и исчезло без следа…»
Услышав такие речи, Цзянь Гэ сказал: «На Юге девушки плетут свадебные корзинки и смеются на брачном ложе, а на Севере не плетут корзинок и плачут, когда приходит время любовного соития. Но и на Юге, и на Севере в назначеный срок женская магия теряет силу — как только появляются морщины и лицо становится похожим на батат. Знаете ли вы, госпожа, как избежать этого несчастья?»
«Расскажите мне об этом, прошу вас» — ответила Ю Цзинли.
«Для этого потребна красота, от которой луна воссияет ярче, чем прежде, и солнце без устали будет освещать Поднебесную, чтобы мужчины, увидав вас, вспомнили о жёнах, а жёны возрадовались, чтобы цветы и травы в вашем присутствии поднимались из земли, а облака тучнели и умножались в небесах, глядя на вас сверху. Тогда лицо ваше никогда не состарится, и красота
«Какая же?» — спросила красавица, и Цзянь Гэ ответил: «Вам станет скучно разглядывать отражение в воде».
***
Фу Лай ел рыбу, Одноглазый Сы пил молодое вино, а Красавица У приплясывала под звуки Пхи-па. Ван Жень поглядел на это и сказал: «Счастливые люди! Пьют, едят и веселятся, не зная о том, что со дня на день луна перевернётся вверх тормашками, моря выплеснутся на сушу, ветер сдует города и леса, град побьёт посевы, горы обрушатся вниз и облака укутают землю. Разве можно быть такими беспечными, когда нам со всех сторон угрожают враги? Разве можно веселиться, когда семейные устои поколеблены, сын не признает отца, могилы предков запущены, чиновники развращены, крестьяне голодают, армия обленилась? Разве можно предаваться безрассудству, когда пять добродетелей в упадке, а семь грехов процветают?» Красавица У услышала его слова и ответила так: «Пока я приплясываю, вам нечего опасаться, уважаемый. Ведь именно благодаря этому луна до сих пор не перевернулась, моря не выплеснулись, стихия не буйствует, но стоит мне остановиться, всё произойдёт в точности как вы сказали и Поднебесная окажется в беде. Если Фу Лай перестанет набивать брюхо, Великая Стена будет разрушена и враги завладеют нашими городами, случись Одноглазому Сы протрезветь, верховные законы потеряют силу, и никто больше не будет знать что хорошо и что плохо». Ван Жень поклонился и ответил: «В таком случае, госпожа, возможно и мне стоит сделать что-то на благо Поднебесной. Что бы вы посоветовали?» «Если Вы станете обжорой как Фу Лай, вздумаете напиваться как Одноглазый Сы или приметесь плясать до упаду, это лишь расстроит здоровье, а большой пользы не принесёт. Но это не значит, что у вас совершенно нет талантов. Такой человек как вы должен как можно больше времени проводить во сне. Спите как можно больше — вот мой ответ».
«Какие же бедствия я сумею предотвратить таким образом?» — спросил Ван Жень, и госпожа У ответила: «В мире станет гораздо меньше глупости».
***
Житель провинции Чу по имени Ван Би занимался изготовлением париков, но не слишком преуспел в этом благородном занятии. Парики его были на порядок лучше, чем у конкурентов, сплетены настолько искусно, что нипочём не отличить от настоящих волос, однако клиенты почему-то не спешили покупать у него, но покупали у коллег и соседей. Бедняга терпел неудачу за неудачей, и в конце концов решил обратиться к бродячему даосу — чтобы тот разъяснил, в чём тут дело. «У кого ты покупаешь волосы?» — спросил даос. «Как и все представители нашей славной гильдии, я покупаю волосы покойников». «Ага!» — воскликнул даос, и глубоко задумался. Наконец последовал ответ: «Ты должен вернуть покойникам волосы». «Если я верну покойникам волосы, то останусь без париков» — возразил мастер. «Не волнуйся. Они станут платить тебе за парики, и таким образом ты сполна вернёшь утраченное!» «Покойники? Платить? — изумился несчастный. — Каким же образом, уважаемый?» «Поступим вот как: сегодня ночью выставишь для продажи всё, что у тебя имеется, я же позабочусь о том, чтобы покупатели явились. Прибыль — пополам. Идёт?»
Ван Би согласился и сделал всё в точности по сказанному. Наутро все парики исчезли, а в кошельке забренчало золото. «Премного благодарен вам, уважаемый», — обрадовался Ван Би. — «Судя по нашему улову, продавать покойникам много выгоднее, чем живым. Одно беспокоит меня, всё утро напролёт ломаю голову и никак не могу прийти к удовлетворительному выводу: зачем покойникам парики?» Даос вздохнул и покачал головой, как бы раздумывая о том, стоит отвечать или нет. Наконец он сказал: «Лучше тебе не знать». «Вы пугаете меня, — признался Ван Би и взмолился: — Ну хоть намекните! Я никому не скажу». И даос ответил: «После смерти тело человеческое истлевает, но волосы долго сохраняют свой блеск и свежесть. Это происходит потому, что покойнику тело уже ни к чему, но волосы всё же потребны, ибо в волосах находятся все воспоминания о мире. Те, кого лишают волос после смерти, не помнят больше ничего о том, кем были до того, как преставились. Волосы, которые ты покупаешь у бедных родственников умерших людей — это их воспоминания. Они готовы платить больше живых потому, что нет ничего дороже памяти».
***
Ли Юй был похож на сороку, Тётушка Бу напоминала медведя,
***
В царстве У жил шаман по имени Пэн Сунъян. Однажды к нему обратилась жена торговца с просьбой изгнать из тела её мужа зловредного беса, который причинил семье немало страданий. Пэн Сунъян немедленно отправился в её дом и на пороге увидал беса, который вышел ему навстречу, будто шаман был дорогим гостем, а сам он — хозяином. «Добро пожаловать, — сказал бес, — я много о тебе слышал. Если ты и в самом деле так хорош, как о тебе говорят, мне лучше, наверное, покинуть это тело по собственному разумению». «За чем же дело стало?» — спросил шаман. «Причина, по которой я до сих пор здесь, такова: хотелось увидеть лично такого уважаемого человека и попросить о наставлении». «Похвальное желание. Какого рода наставление ты хотел бы получить, бес?»
«Хотелось бы понять, сумею ли я прожить без того, чтобы причинять людям вред?» «Насколько нам известно, — ответил шаман, — вы, бесы, обязаны находиться там, где страдают люди. Если ты перестанешь причинять людям страдания, то умрёшь — как гибнут рыбы, вытащенные из воды. Такова твоя природа». «В таком случае ты не должен изгонять меня из этого тела: ведь, мучая этого человека, я всего лишь следую своей природе. Тебе не хватает сострадания, шаман». «Ты прав, — вздохнул Пэн Сунъян и одним взмахом меча разрубил путы, связывавшие беса с порабощённым телом, — но у меня впереди целая вечность, чтобы наверстать упущенное».
***
Когда враг ломал ворота столицы, полковник Фэн приказал подать рахат-лукум и принялся трапезничать.
Император спросил его: «Разве у вас нет обязанностей на случай войны, уважаемый?» Полковник ответил:
«Разумеется, есть. Я должен следить за тем, чтобы чай подавали горячим, а щербет — холодным».
***
Чусский Ван грустил, сидя у окна. Кузнец Бу сказал: «Ваши глаза, господин, напоминают перезревшие сливы, щёки впали, рот изогнулся дугой, дыхание слабое, а пневма-ци застоялась. Если так будет продолжаться, сто двадцать болезней посеют семена в почках и селезёнке, ноги почернеют и покроются язвами, язык высохнет, улыбка навсегда покинет вас, не пройдёт и трёх месяцев, как вы умрёте, и, вне всякого сомнения, отправитесь в преисподнюю, ибо именно туда направляются после смерти те, кто не умеют ценить радость жизни. Что с вами? Как получилось, что столь влиятельный человек находит время предаваться скорби?» Великий Ван ответил: «Пятую ночь подряд я вижу один и тот же тревожный сон и не нахожу себе места. Возможно, вы, совершенномудрый, сумеете растолковать его значение. Во сне я заперт в рисовом зёрнышке, которое лежит на ладони прелестной девушки. Девушка стоит на вершине горы, смотрит на быстро прибывающие облака и протягивает им зёрнышко, в котором я заключён. Я умоляю её не отдавать зёрнышко Небу, но она не слышит. Облака окутывают моё обиталище, и я немедленно просыпаюсь в слезах, зная, что следующей ночью сон повторится». Кузнец Бу внимательно выслушал Вана и ответил: «Думаю, что сумею помочь в этом деле. Вам нужно не сопротивляться, и в следующий раз, когда девушка протянет зёрнышко Небесам, покорно и без лишнего волнения ждать своей участи. Обещаю, что на следующее же утро всё прояснится». Вану очень понравились эти речи, а на следующее утро он призвал к себе Кузнеца Бу и сказал: «Вы были совершенно правы, уважаемый, думаю, я, наконец, избавился от напасти». «Расскажите как можно подробнее», — попросил Кузнец Бу. «На сей раз я не стал просить девушку, чтобы она не отдавала меня Небу, но равнодушно ожидал своей участи». «И что же?» — спросил Бу. «Небо отвергло меня. Теперь, наконец, я могу спать спокойно».
***
Лу Юй написал стихотворение о смерти. Старуха И прочла его и сказала: «Какая глупость! Смерть — вовсе не рисовое поле, смерть — это деревянные сандалии».
«Да, разумеется, — ответил Лу Юй. — Всё верно, госпожа».
Ван провинции Яо прочёл стихотворение и сказал: «Какая глупость! Смерть — вовсе не телега без колеса, смерть — это костёр, который горит в темноте».
«Вы правы, — ответил на это Лу Юй, — вы совершенно правы».