Преподобный Максим Исповедник — посредник между Востоком и Западом
Шрифт:
Этот образ видения не был принят великими латинскищц отцами до и после богословия блаженного Августина и мы видели, обращаясь к текстам некоторых из них что здесь можно отыскать различие, аналогичное тому которое греческие отцы начиная с IV века откровенно делали между сущностью и Божественными энергиями, хотя это было выражено разными словами (но иногда очень близко, как «субстанция» или «природа», «действие» или «деятельность» [206] ). Этот вопрос, к сожалению, вплоть до сегодняшнего дня, почти не привлекал внимания латинских богословов, мало касавшихся такого материала по причине двойного давления: с одной стороны, оказываемого противодействием антипаламитов (особенно из многотысячного числа томистов) различению сущности и Божественных энергий [207] , а с другой — сторонниками богословия блаженного Августина, которая основательно представлена на Западе и которая, как мы уже говорили, исключает такое различение.
206
Не надо фокусировать внимания на этом понятии («энергии»), для которого у греческих отцов были эквиваленты (например, «силы», «свойства», «действия» (биуйцец), «исхождения» (npo68oi), «проявления» (ёгараусец), «порывы Бога» (й; оЛ. ца 0eofi), «лучи божества», «свет», «слава», «благодать» и т. д.).
207
Еще совсем недавно тому был печальный пример, явленный в номере специального журнала «Истина» (19, 1974), посвященном господином J. — M. de Guillou критике мысли св. Григория Паламы, вплоть до его каппадокийских начал. Надо отметить, что, напротив, католические богословы и патрологи крупного масштаба проявили в последние десятилетия открытое и сочувственное отношение к позиции паламитского богословия. (См.: С. JOURNET, «Palamism et thomisme», Revue thomiste, 60, 1960, p. 429–452; A. de HALLEUX,
Нам кажется, что новое прочтение латинских отцов, также как отцов греческих, которые умели преодолевать все a priori и умирять жесты нетерпения; которые, иными словами, проявляли меньшую привязанность к выражениям, принимавшим порой характер слишком жесткий, слишком категорический и слишком буквалистский [208] у паламитов и особенно у неопаламитов (закосневших в спорах, где им пришлось участвовать), и которые оказывались менее зависимыми от богословия блаженного Августина и томистов [209] , но умели, наоборот, распознавать общее по ту сторону различия и податливой расплывчатости формулировок. Итак, это новое прочтение могло бы открыть путь к диалогу, который после веков непонимания показался бы новым, но который, на самом деле, лишь вновь бы открыл путь, указанный еще самим преподобным Максимом Исповедником.
208
Например, определение сущности и Божественных энергий «высшей божественности» и «низшей божественности», и имя «божественность» в применении к энергиям не входит в число самых удачных терминологических находок св. Григория Паламы.
209
Сегодня очевидно, что если они исторически преуспели в том, чтобы получить признание, они все же не могут претендовать на то, чтобы исключительно они одни представляли все западное богословие. К тому же они утратили сегодня на Западе огромную часть нормативной ценности, которой они обладали вплоть до недавнего времени.
ГЛАВА II. ВОПРОС ОБ АДАМОВОМ НАСЛЕДИИ
Вопрос о первородном грехе, фундаментальный по своему месту в области антропологии, космологии и духовности, входит в число тех предметов рассуждения, в которых уже долгое время существует несогласие между христианскими Востоком и Западом — несогласие, которое проявляется к тому же на уровне самой элементарной терминологии, поскольку большинство православных богословов отказывается даже употреблять выражение «первородный грех», традиционное в терминологии латинской, предпочитая ему выражение, часто встречающееся у греческих Отцов: «прародительский грех» (тсроуочакт) ацарт1а; jtporoxxopiKfi ацартга).
Определенные аспекты этого вопроса (включая и тему терминологии) составляли предмет споров в эпоху преподобного Максима, как указывает на то отрывок из «Богословско–полемического сочинения X» [210] , и позиции наиболее крайние и наиболее антагонистические по данному предмету были сформулированы задолго до этого блаженными Августином [211] и Иеронимом [212] — с одной стороны, и, как реакция на них, Феодором Мопсуестийским [213] , а потом, с другой стороны, и его учеником Феодоритом Кирским [214] . Суждения блаженного Августина по этому вопросу, как и по другим (особенно по вопросу о благодати и по вопросу о Filioque, которые являются двумя другими предметами расхождения между христианским Востоком и Западом), в целом, представлены на Западе, в то время как на христианском Востоке преобладающей оставалась основная концепция греческих отцов, тогда как точка зрения Феодора и Феодорита осталась маргинальной [215] .
210
Th. Pol., X, PG 91, 133D-136B.
211
Учение блж. АВГУСТИНА изложено в его различных творениях, а именно: De libero aibitrio, De peccatorum mentis et remissione, De spiritu et littera, De per-fectione justitiae hominis, De natura et gratia, De peccato originali, De nuptiis et concupiscentia, Contra duas epistolas pelagianorum, Contra Julianum. Общее изложение его концепции см. особенно: N. MERLIN, Saint Augustin et les dogmes du рёсЬё originel et de la grace, Paris, 1931, A. GAUDEL, «РёсЬё originel», Dictionnaire de th<5ologie catholique, t. XII, Paris, 1933, col. 395–398.
212
См. его Dialogue contre pdlagiens.
213
Концепция ФЕОДОРА МОПСУЕСТИЙСКОГО имеет источником учение его наставника ДИОДОРА ТАРСКОГО (cf. Frag, in Gen., Ill, 8, PG 33, 1568; Frag, in Rom. V,15, ed. Cramer, Catena, 44, 48). Она изложена в его экзегетических сочинениях (см., например: In Rom. V, 13, PG 66, 796; 21, PG 66, 800; In Eph., IV, 22–24, ed. Swete, t. I, p. 173) и в более радикальной форме в его трактате, озаглавленном: «Contre ceux qui disent que les hommes sont p&heurs par nature et non par volont^», вероятно направленном против позиции св. Иеронима и сохранившемся лишь в отрывках (см.: PG 66, 1005 s.; 6d. Swete, t. II, p. 322 s.).
214
См. особенно: In Rom., V, 12, PG 82,100. Концепция Феодорита более богата оттенками, чем соответствующее учение Феодора Мопсуестийского. Точка зрения свят. Иоанна Златоуста еще богаче, представляя несколько общих пунктов с позициями Феодора и Феодорита (см. особенно: Horn, in Rom., XIII, 1), что объясняется тем фактом, что у него был тот же учитель, что и у Феодора, а именно Диодор Тарский.
215
Эти последние положения, без сомнения, в силу аналогичной реакции нашли в наши дни защитника в лице прот. ИОАННА МЕЙЕНДОРФА (Initiation а 1а thgologie byzantine, Paris, 1975, p. 192–198), чьи суждения по этому поводу были прокомментированы и одобрены прот. Б. БОБРИНСКИМ. («L'H6r6dit6 adamique selon le Рёге Jean Meyendorff», communication au colloque de l'Association orthodoxe d'&udes bk^thiques, Paris, 8–9 mai 1997). Здесь Мейендорф не выказывает большой верности позиции византийского богословия, которое он берется представлять. Помимо того, что он использует определенные пелагианские аргументы, которые православное богословие не признает своими, может показаться странным, что он принимает за норму Феодора Мопсуестийского, отца несторианства, и Феодорита Кирского, который был, к несчастью, принят византийской традицией и признан как полностью православный писатель.
Некоторые расхождения проявляются в понимании Адамова греха, но сущность разногласия влечет за собой вопрос о том, что именно было передано этим грехом потомкам и что именно из него сообщается из поколения в поколение. Мы здесь не можем охватить эту проблему во всем ее объеме [216] . Мы ограничимся напоминанием, что, в основном, следуя западной традиции, наследие грехопадения относится как к Адамову греху как таковому, так и к виновности, которая с ним соединена (все люди, делаясь грешниками и виновными в Адаме, заслуживают за это, даже в состоянии раннего детства, такого же наказания, как и он). По восточной традиции, природе передается то зло, которое было следствием Адамова греха, состоящее прежде всего в подверженности страданиям, тленности и смерти. Эти две точки зрения можно выразить более или менее радикальным образом: в то время как блаженный Августин считает, что грех с необходимостью возникает во всем человеке с момента его рождения в воле дурной и бессильной для делания добра, Феодор Мопсуестийский, напротив, считает, что наклонность ко греху в человеке не проявляется иначе, как через личные попытки избежать смерти, осуществляющиеся посредством страстей.
216
Здесь мы приблизились к нескольким основным аспектам того, что касается патриотической греческой традиции в нашем Thdrapeutique des maladies spirituelles (3–е 6d„ Paris, 1997, p. 277–284), и того, что касается преп. Максима в La Divinisation de i'homme selon saint Maxime le Confesseur (p. 187–207). Небесполезно также посмотреть в связи с этим: L. THUNBERG, Microcosm and Mediator, The Theological Anthropology of Maximus the Confessor (Lund, 1965, p. 152–178, 2–е 6d. Chicago et La Salle, p. 144–168).
Позиция преподобного Максима имеет здесь свои особенности, состоящие в том, что она оказывается верной главной линии восточной традиции, но и включает, в то же самое время, определенные характерные элементы традиции западной. Преподобный Максим, тем не менее, никогда не представляет свою концепцию как систему. Таким образом, необходимо собрать воедино
217
Этот вопрос не был специально изучен, кроме как в рамках более общего исследования (J. BOOJAMRA, Original Sin According to St. Maximus the Confessor, St. Vladimir's Theological Quarterly, 20, 1976, p. 19–30), где он появляется наряду с основными проблемами. Сокращенный вариант нашего исследования был представлен на английском языке на коллоквиуме «St. Maximus the Confessor: Current Research», Oxford, 27–28 ftvrier, 1997, и издан в Sobornost/ECR, 1998/1, под названием «Ancestral Sin According to St. Maximus the Confessor: a Bridge between the Eastern and Western Conceptions».
I. СПОСОБ ПЕРЕДАЧИ ПОСЛЕДСТВИЙ ПРАРОДИТЕЛЬСКОГО ГРЕХА
Со святоотеческой точки зрения на прародительский грех, образ передачи его последствий человечеству играет очень важную роль особенно в том, что касается определения природы этих последствий.
Для преподобного Максима, как и для святителя Григория Нисского [218] , по первоначальному замыслу Бога способ продолжения человеческого рода должен осуществляться не посредством соединения полов, но благодаря одухотворенной природе, которая должна была, находясь в райском состоянии, позволить людям себя воспроизводить [219] . Преступление Адама повлекло за собой введение нового способа рождения [220] , подобного таковому у животных [221] , который осуществляется искаженным путем через соединение полов, путем телесным и даже материальным [222] , сопровождается и даже направляется чувственным наслаждением [223] , в свою очередь, сопутствуемым страстями [224] и преследуемым страданием [225] , тленностью [226] и, в конце концов, смертью [227] .
218
Cm. De hom. opif., XVII, PG 44,188A-192A.
219
См. Qu. D„ I, 3, CCSG 10, p. 7 138. Amb. Io., 41, PG 91, 1309A.
220
См. Qu. D., ИЗ, CCSG 10, р. 83–84. АшЬ. 1о„ 41, PG 91, 1309А.
221
См. Qu. D., I, 3, CCSG 10, p. 138. Amb. Io„ 41, PG 91. 1309A. Этот союз, парадоксальным образом, имеет своим последствием утверждение сексуальной дифференциации, которая посредством страстей делается разделением и противопоставлением, в то время как Бог, задумавший ее как поляризацию, имел в замысле, что она будет устранена вместе с другими полярностями творения через Адама (см. Amb. Io., 41, PG 91, 1305CD).
222
Ср.: Вопросоответы к Фалассию // Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. 2, XLIX, М„ 1993. С. 154–156.
223
См. Qu. D., I, 3, CCSG 10, p. 138; Thai., 61, PG 90,632B, CCSG 22, p. 91; PG 90, 632C, CCSG 22, p. 91, PG 90, 636B, CCSG 22, p. 97.
224
Ср.: Вопросоответы к Фалассию, XXI, с. 71.
225
См. Thai., 61, PG 90, 628С, CCSG 22, p. 87; PG 90, 632B, CCSG 22, p. 91.
226
Cm. Qu. D„ I, 3, CCSG 10, p. 138; Amb. Io., 42, PG 91, 1348C.
227
===========================================
В глазах преподобного Максима этот новый способ рождения тесно соединен с грехом, с одной стороны, в той мере, в какой он идет вопреки первоначальному замыслу Бога и связан с нарушением Божией заповеди, данной первому человеку, и, с другой стороны, в той мере, в какой его движущей силой становится желание наслаждения, соединившее Адама и Еву [228] , а также следующих тому же побуждению их совокупляющихся потомков [229] .
228
Cm. Qu. D., I, 3, CCSG 10, p. 138: «То, что «во гресех роди мя мати моя» (Пс. 50, 7), означает, что наша Праматерь Ева зачала грех, желая страстно наслаждения». Вопросоответы к Фалассию, XXI, с. 72. В Vie de la Vierge (в том случае, если это сочинение может быть ему приписано), преп. Максим вспоминает действия «детей, которые в непослушании раздувают чрево матери и рождаются во грехе» (23, CSCO 216 р. 27; CSCO 22, р. 18); далее, цитируя также псалом 50, 7: «Се бо, в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя», он отмечает: «Это не только рождение, но зачатие, которое совершается по образу и форме греха» (46, CSCO 21, р. 57; CSCO 22, р. 38). И в противоположность другим людям он напоминает «о Том, Чье зачатие не было обусловлено ни желанием, ни семенем мужа, но совершилось благодатью и посещением Святого Духа, а рождение — не тленностью и скорбью женщин, но силой и премудростью Бога Вышнего» (47, CSCO 21, р. 57, CSCO 22, р. 39).
229
См. Thai., LXI, PG 90, 628С, CCSG 22, p. 87; PG 90, 636B, CCSG 22, p. 97.
Из-за грехопадения Адама и Евы люди не могут прийти к существованию (или продолжать свой род) вне этого способа рождения. Этот способ рождения, не предлагая альтернативы, отныне представляет собой настоящий «закон», который, сопровождаемый неизбежными последствиями, правит, тиранит и неволит человеческую природу [230] . Преподобный Максим говорит также о «законе происхождения сообразно наслаждению» [231] или представляет «законы природы […], по которым грех, по причине непослушания, приговорил людей иметь ту же особенность, что и животные, без всякого основания преемственности одних от других» [232] . Этот новый закон есть «закон плоти», который следует за законом духовным, правившим ранее и противоположным ему [233] . Преподобный Максим называет его также «законом греха» [234] ; он делается наследственным в падшей человеческой природе (преподобный Максим называет его также «законом естества» [235] ), которая находится впредь под его властью [236] .
230
Ср.: Вопросоответы… XXI, с. 71; Amb. Io., 42, PG 91, 1320D; 1348C; Thai., 61, PG 90, 628C CCSG 22, p. 87; PG 90, 633A, CCSG 22, p. 93.
231
Cm. Thai., LXI, PG 90, 636B, CCSG 22, p. 97.
232
Amb. Io., 31, PG 91,1276В. См. 42, PG 91, 1320D-1321A.
233
Cm. Amb. Io., 31 PG 91, 1276C.
234
Ср.: Вопросоответы… XLIX, с. 159.
235
Ср.: Вопросоответы… XXI, с.71; Amb. Io., 31, PG 91, 1276AB. Надо отметить, что это выражение получает в других отрывках положительный смысл: «природа» там уже не означает природу падшую, но ту, которая определена своим логосом.
236
Ср.: Толкование на Молитву Господню // Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. 1, М., 1993. С. 186.
Иначе говоря, для преподобного Максима этот способ плотского рождения, слитый с наслаждением и страстью, передается из поколения в поколение всем людям без исключения, а вместе с ним — и его последствия, которые являются последствиями прародительского греха [237] , в особенности — страстность (включая все природные страсти), тленность и смерть.
II. РОЛЬ НАСЛАЖДЕНИЯ, СВЯЗАННОГО С ПЛОТСКИМ РОЖДЕНИЕМ
237
Ср. Вопросоответы к Фалассию… LXI в: Богословские труды, 38, М., 2003, с. 75, 79; PG 90, 632В, CCSG 22, р. 91; PG 90, 636ВС, CCSG 22, р. 97.