Преследование
Шрифт:
Саймон не без трепета скрестил руки на груди. Значит, Уорлок не обвинял его в государственной измене? Облизнув пересохшие губы, он произнес:
— Мне плевать на какого-то там проклятого феникса! Найдите для своих грязных игр кого-нибудь еще. Я хочу отойти от этих дел, Себастьян. Я устал. С меня хватит. Я хочу жить самой обычной жизнью с детьми и Амелией. Я сказал Дюку, что Журдан умер. Не знаю, поверил ли он мне, но, если это так, Журдан уже не может продолжать работать на Ляфлера и комитет.
— Саймон, Журдан не умер. Мало того, он жив, здоров и сидит передо мной, он еще и находится просто
Саймон резко поднялся из-за стола:
— Вы сошли с ума, если допускаете саму мысль о том, чтобы отправить меня обратно. Однажды они уже бросили меня в тюрьму. Один неверный шаг — и я покойник.
— Но вы уже достаточно опытны, чтобы совершать исключительно верные шаги. — Уорлок тоже встал и серьезно добавил: — Вы — мой лучший агент, Саймон. Вы всегда умеете выкрутиться, приземлиться на все лапы, как кот с его девятью жизнями. Вы не воздаете себе должное, хотя достойны самой высшей похвалы. Я не знаю никого, кто мог бы столь изобретательно избежать долгого заключения в тюрьме — и гильотины, — как вы. Это было блестяще. Теперь я абсолютно, безоговорочно верю в ваши таланты.
Никогда еще Саймон не ощущал такого отчаяния, оно буквально поглотило его.
— А вы верите мне?
— Мне и не нужно верить вам, Саймон, достаточно просто оставаться на пол шага впереди вас.
Ощущение безысходности охватило графа.
— А если я откажусь?
— Ну как вы можете отказаться? — ласково улыбнулся Уорлок. — Я знаю, что вы делали вчера, Саймон. Кое-кто может счесть ваше разоблачение Дюка государственной изменой.
Вне себя от потрясения, Саймон глотнул полным ртом воздух.
— Вы ублюдок! Да как вы смеете угрожать мне!
— Я предпочитаю думать об этом как о простом убеждении, — спокойно возразил Уорлок.
С Саймоном явно творилось что-то неладное, подумала Амелия. Ужин почти закончился, но Саймон не притронулся ни к одной из своих тарелок — она сомневалась, что он вообще проглотил хотя бы один кусочек пищи. Амелия несколько раз заглядывала в столовую: мальчики тараторили без умолку, но Саймон, казалось, был погружен в свои мысли.
Безусловно, он остро ощущал свою вину за похищение Люсиль. Но сегодня его настроение стало даже мрачнее, чем накануне ночью. Амелия слишком хорошо его знала. Что-то случилось, и она отчаянно боялась узнать, что именно.
Амелия вошла в столовую, натянув на лицо широкую улыбку.
— Уильям, Джон, вы можете быть свободны. Пожалуйста, поднимитесь наверх и подготовьтесь ко сну. Чуть погодя я поднимусь к вам, чтобы почитать на ночь и пожелать доброй
Прошлой ночью его любовные ласки были необузданными, исступленными. Амелия взглянула на Саймона. Его взгляд был столь откровенным… Она почувствовала, как густо залилась краской. Теперь она тонко улавливала, когда Саймон нуждался в ней, когда его мысли становились недозволенными и сладострастными.
Когда мальчики ушли, Амелия еле заметно улыбнулась и спросила:
— Позволите присесть?
Ей следовало держаться в рамках приличий, ведь двое слуг в этот момент убирали со стола.
— Вы всегда можете здесь сидеть, и вам не нужно об этом спрашивать, — отрывисто бросил Саймон.
Амелия нервно оглянулась на слуг, но те, избегая смотреть в их сторону, поспешили выйти из комнаты с подносами, заставленными тарелками с десертом. Амелия села на место Уильяма, по правую руку от главы семьи.
— Ну конечно, я должна спрашивать об этом, Саймон.
И тут он удивил ее, открыто, не скрываясь, коснувшись рукой ее подбородка.
— Уорлок попросил меня вернуться в Париж.
Амелия вздрогнула.
Лицо Саймона исказилось гримасой, он отнял руку от лица Амелии и задумчиво подвинул свой бокал к салфетке под столовые приборы, которая все еще лежала перед ним.
— Он настаивает. Не думаю, что мне удастся отговорить его.
Амелия подняла взгляд от бокала.
— Он не может вернуть тебя обратно! — От потрясения у нее перехватило дыхание. — Ты нужен мне, Саймон, ты нужен детям. Ты — их отец, глава этого дома!
Амелия в бессилии навалилась грудью на стол, и Саймон накрыл ее руки своими ладонями.
— Я не могу отказать ему, Амелия. И возможно, это даже к лучшему. Теперь я — свой среди французов. Ты будешь в большей безопасности, когда я уеду.
Она задыхалась от безысходности.
— Ты не можешь туда вернуться!
Саймон крепче стиснул ее руки.
— Мне не оставляют выбора.
Слезы уже застилали глаза Амелии.
— Ты уже был в тюрьме, Саймон. Это слишком опасно. Ты не можешь вернуться. Да что такое с этим Уорлоком? Черт его возьми! Почему ты не отказался? — Амелия поняла, что плачет. — Пожалуйста, если ты действительно меня любишь, откажись. Умоляю, откажись! Он не может тебя заставить.
Саймон какое-то время молчал, с болью глядя на нее.
— Но если я не подчинюсь, Амелия, он может обвинить меня в государственной измене.
Амелия почувствовала себя так, словно кровь разом отхлынула от лица. Она вцепилась в стол, боясь упасть в обморок. — Что же ты такого натворил Саймон?
— Приказ однозначен, Амелия. Мне дали месяц передышки. Я отправляюсь во Францию в конце июня. — Он встал, увлекая ее за собой. — Думаю, нам стоит насладиться отпущенным нам временем.
С того момента, как им вернули Люсиль и Уорлок приказал Саймону вернуться во Францию, прошло пять дней. Они пролетели, как пять секунд. Оставался лишь один месяц до того дня, как Саймону придется уехать во Францию — и, возможно, он никогда больше не вернется.