Преследование
Шрифт:
— Разве вы здесь не для этого? Чтобы утешить меня? — Он склонился ниже, по-прежнему держа ее руку.
Амелия ощутила себя в вихре смешанных чувств — смущения, страха, паники, но еще и неистового, недоступного разуму страстного желания.
— Пожалуйста, отпустите меня, — прошептала Амелия, и на ее глаза навернулись слезы. Она не знала, заметил ли их Гренвилл.
Вздрогнув, он освободил ее.
Собравшись с духом, Амелия заявила:
— Я — здесь, чтобы помочь вам, чем могу, но не тем способом, который вы предлагаете.
Гренвилл
— Я так не думаю.
Он прошел мимо нее к дивану и с размаху рухнул на подушки.
Амелия поймала себя на том, что дрожит всем телом, взвинченная до предела, ощущая неловкость и вожделение. Она закрыла глаза, пытаясь найти в себе хоть каплю самообладания.
А потом глубоко вздохнула и открыла глаза. Саймон не двигался.
Он лежал на спине, закинув одну руку над головой, и Амелия поняла, что его охватило глубокое пьяное беспамятство.
Амелия в изумлении смотрела на него, потрясенная до глубины души. Так прошло довольно много времени. Наконец она нашла покрывало и накрыла им Саймона.
Глава 4
Амелия замялась, собираясь подняться по ступеням к парадному входу в Сент-Джаст-Холл.
Она приехала в имение на следующий день. Полдень давно миновал, и солнце пыталось пробиться сквозь пасмурные облака. На высоких черных деревьях, окружавших дом, появились маленькие почки. Даже газоны, казалось, немного позеленели. Весна была уже на подходе, но в этом поместье ее скорому приходу никто не радовался.
Всю прошедшую ночь Амелия так и не смогла сомкнуть глаз. Эта ужасная стычка с Гренвиллом снова и снова прокручивалась в ее голове. Образ Саймона неотступно преследовал ее — то насмешливый, то страдающий, то необычайно обольстительный.
Гренвилл был вне себя от горя и гнева, но их по-прежнему тянуло друг к другу. Амелия не знала, что и делать.
Накануне она оставила Саймона спящим в своих покоях и ушла, чтобы проведать детей. При виде Амелии мальчики пришли в восторг, но она сразу заметила, что дети пребывали в плохом настроении и их поведение не поддавалось контролю. Джон разбил фарфоровую лошадь, но не демонстрировал ни капли раскаяния. Уильям исписал каракулями один из своих учебников. Явно обрадовавшись приходу Амелии, мальчики улыбнулись, но она понимала, что дети горевали о потере матери и их проступки были лишь мольбой о помощи.
Амелия заглянула и к малышке. Миссис Мердок в доме не было, что принесло Амелии нечто вроде облегчения, и горничная разрешила ей подержать на руках и покормить малютку. Потом Амелия подумывала зайти к Гренвиллу, чтобы справиться о его состоянии. Но решила, что разумнее будет поскорее покинуть его дом.
С тех пор она сильно беспокоилась о Саймоне и его детях.
— Я напою кобылу, мисс, — сказал конюх, отвлекая ее от мыслей.
Она обернулась. Конюх взял за узду кобылу, запряженную в легкий экипаж, на котором обычно ездила Амелия. Она поблагодарила слугу и, собравшись с духом, стала подниматься
Неужели она боялась Гренвилла, размышляла Амелия. Сегодня она нервничала гораздо сильнее, чем накануне. Или ее пугала собственная реакция на присутствие Саймона?
В любом случае оставалось только молиться, чтобы сегодня он был в лучшей форме. Амелия от души надеялась, что ей лишь почудилось притяжение, возникшее между ними вчера.
Будь она помудрее, наверняка держалась бы подальше от этого дома, думала Амелия, нервно стуча в парадную дверь. Но накануне Гренвилл был так подавлен, буквально уничтожен… Закрыть глаза на его боль было просто невозможно.
Облаченный в ливрею швейцар впустил гостью в дом, и мгновение спустя в передней показался Ллойд. Амелия фальшиво улыбнулась ему, снимая накидку:
— Добрый день. Я надеялась повидать его светлость.
Они посмотрели друг на друга, обменявшись долгими понимающими взглядами. Все так же нарочито жизнерадостно Амелия спросила:
— Он спускался сегодня?
— Да, только что, — подтвердил Ллойд. — Но он непреклонен, мисс Грейстоун, он четко дал понять, что сегодня никого не принимает.
У Амелии тут же как будто камень с души упал. Гренвилл вышел из своих комнат! Она испытала огромное облегчение. Несомненно, теперь ей уже не надо добиваться встречи с ним. Она может просто вернуться домой — и это будет намного безопаснее, чем снова встречаться с Гренвиллом!
— Тогда мне лучше уйти. Но прежде расскажите мне, как дети?
Глаза Ллойда беспокойно замерцали.
— Лорд Уильям выглядит сегодня очень расстроенным, мисс Грейстоун. Утром он заперся в своих покоях, и синьору Барелли потребовалось несколько часов, чтобы убедить его выйти.
От недавнего облегчения не осталось и следа. Амелия могла ожидать чего-то подобного от Джона, но только не от его старшего брата.
— А где в это время был его светлость?
— Он должен был уже спуститься, мисс Грейстоун. Не думаю, что ему рассказали об этом неприятном случае.
Амелию тут же захлестнула тревога.
— Но он видел детей с того момента, как спустится вниз?
Ллойд покачал головой:
— Полагаю, он не видел детей со дня похорон, мисс Грейстоун.
Потрясенная до глубины души, Амелия уставилась на него. Потом, после долгого молчания, спроста:
— Как он?
Ллойд понизит голос:
— Мне не кажется, что сегодня он чувствует себя хорошо.
И тут Амелия поняла, что пока не может уйти.
— Где он?
Ллойд встревожился:
— Он обедает, мисс Грейстоун, но он выразится предельно ясно…
— Я сумею сладить с его светлостью, — на ходу бросила Амелия, поспешив в коридор. Ею двигала решимость. Гренвилл, вероятно, страдал от последствий вчерашней попойки, предположила она. И все же, как бы плохо он себя ни чувствовал, ему пора было взять на себя ответственность за семью и стать настоящим отцом собственным детям.