Преследование

Джойс Бренда

Когда она волновалась о здоровье мамы, Саймон внимательно ее выслушивал. Когда жаловалась на Джулианну, имевшую обыкновение уклоняться от выполнения домашних обязанностей, давал мудрые советы. Когда Амелия злилась на Лукаса, настроенного резко против их отношений, Саймон оставался спокойным и благоразумным. И все же больше всего она была благодарна Гренвиллу за то, что он всегда притворялся, будто не замечает разделявшей их пропасти — внушительной разницы в благосостоянии и общественном положении.

— Я

не против того, чтобы угостить вас чаем, — медленно произнесла она. В голове застряла мысль: интересно, что он здесь делает?

— Я выпил чаю перед тем, как уехать из дому. Тем не менее я с удовольствием посижу с вами.

Амелия покачала головой, еще раз испытав неимоверное облегчение.

— Пожалуйста. Входите.

Гренвилл коротко улыбнулся ей и вошел в парадный зал.

— Лукас дома? — спросил он.

— Лукас уехал в город сразу же после похорон.

Это известие, похоже, пришлось Гренвиллу по душе. Он положил руку на фортепиано.

— Раньше его здесь не было.

— Вдовствующая графиня купила его для Джулианны.

— Очень мило с ее стороны.

Сколько же они будут вот так ходить вокруг да около, общаясь друг с другом подчеркнуто, даже чересчур вежливо? И Амелия очень осторожно спросила:

— Так, значит, это просто светский визит соседа?

— Увы, нет. — Гренвилл повернулся к ней, и на его лице мелькнула досада. — Я бы хотел принести вам свои извинения во второй раз.

Амелия нервно вздрогнула:

— За ваше вчерашнее поведение?

— Да. Я снова вел себя по-хамски. Но в свое оправдание могу сказать, что чувствовал я себя довольно скверно.

Она не смогла сдержать улыбку.

— А вы не думаете, что я тоже должна принести вам свои извинения?

Теперь и он улыбнулся.

— Я их не приму.

— Почему? — забеспокоилась Амелия.

— Потому что кто-то должен был поставить меня на место. Вы были правы. Я вел себя как законченный эгоист, думал только о себе.

Амелия не верила своим ушам.

— Вы так на меня смотрите… — мягко заметил Гренвилл.

Его голос был таким милым, что сердце Амелии гулко стукнуло. Страстное желание, смутно бурлившее с момента его прихода, стремительно нахлынуло на нее. «Я все еще люблю его», — подумала она и тут же замерла в праведном ужасе. Потрясенная этой предательской мыслью, Амелия отвернулась. Она не могла любить Гренвилла. Это было невозможно.

— Амелия? Я чем-то вас расстроил?

Его голос по-прежнему звучал нежно и мило. Повернувшись, она заставила себя улыбнуться:

— Конечно нет. Как поживают дети?

Амелия заметила, как напряглось лицо Гренвилла, однако он ответил спокойным тоном:

— Мальчики, похоже, чувствуют себя немного лучше. Когда мы

вернемся в Лондон, я куплю Джону пони породы Коннемара. Мне нравится эта порода. Уильям горит желанием принять участие в своем первом турнире по фехтованию. Он занимается фехтованием уже некоторое время. А еще я куплю ему собственную яхту.

Интересно, когда Гренвилл возвращается в Лондон? — насторожилась Амелия. И почему это так ее встревожило?

— Уверена, они будут в восторге от таких подарков, — ответила она, немного замявшись.

— Вы этого не одобряете?

— Балуя детей, вы не вернете им мать.

— Нет, не верну. — Граф перехватил взгляд Амелии.

Она не осуждала Гренвилла за то, что он хотел засыпать мальчиков подарками. Но что же насчет его дочери?

— Вы уже дали имя малышке?

— Нет, — твердо отрезал он. А потом повернулся к ней спиной и принялся медленно расхаживать по комнате.

Наконец, он остановился перед парой темно-красных кресел.

— А я-то думал, что дела на руднике идут прекрасно, да и железо — весьма прибыльное сырье.

Он перевел разговор на другую тему. Но его дочь нуждалась в имени — и в отце! Амелия была потрясена.

— Вы ведь знаете, как толково Лукас управляет состоянием. Уверена, дела на карьере и руднике действительно идут замечательно. Но сейчас трудные времена. Было бы глупо пускать по ветру все наши доходы, особенно когда цены так взвинтились из-за войны.

Гренвилл повернулся к ней.

— Дом нуждается в надлежащем содержании, Амелия, и не важно, находимся мы в состоянии войны или нет.

Он был прав, но это была не та тема, на которую Амелия хотела отвлекаться.

— Саймон, я по-прежнему беспокоюсь о ваших детях.

Он подошел к ней и забрал из ее ладони веничек для смахивания пыли. Их руки соприкоснулись, и Амелия вздрогнула. Саймон и виду не подал, что заметил их еле заметное соприкосновение, и Амелия с некоторой безысходностью увидела, как он поставил веничек в угол у одного из окон.

— Я никогда не привыкну наблюдать за вашей уборкой.

— Кто-то же должен это делать.

Гренвилл скользнул взглядом по ее лицу — неспешно, даже слишком медленно. И будто бы вскользь бросил:

— Я хотел бы сделать вам предложение, Амелия, — деловое предложение, если можно так выразиться, — но я очень не хочу оскорбить вас.

Амелия изумленно уставилась на него — она не ожидала подобного заявления. На лице Гренвилла застыло странное, таинственное выражение, и ей никак не удавалось разгадать его мысли и чувства. Что же он мог ей предложить?

И внезапно на ум Амелии пришла безумная идея: а что, если Гренвилл собирается предложить ей стать его любовницей?