Престидижитатор Сталина
Шрифт:
— И потребности для Липецка?
— Для Липецка нет, но там я рассчитываю уже использовать уголь каменный. Или еще что-то, если мне привилегии на добычу каменного угля держава не выдаст. Правда в последнем случае сталь у меня на треть подорожает, но все равно конкурентов по цене у меня не будет.
— А вы уверены, что иные заводчики ваши методы выделки чугуна и стали не переймут?
— Сразу видно, что разговариваю с человеком думающим, что на самом деле приятно. Я давно уже ждал этого вопроса, и ответ на него тоже давно готов. В этом я абсолютно уверен, уверен просто потому, что для использования
— Вы считаете всех дураками?
— Я не могу считать дураками людей, зарабатывающих миллионы. Они не дураки, но они вопиюще необразованны! Приведите мне хоть одного заводчика, который сможет вам объяснить, что такое метилендифенилдиизоцианат… ладно, хоть одного, который сможет на пальцах рассказать как работает турбодетандер — и я возьму свои слова обратно. Мои мужики, которые на заводе зарабатывают мне по пятнадцати рублей в день, начали обучаться работе будучи десятилетними парнями и девками, и они работают ровно так, как я их научил. Но я их учил работать именно на этой печи, а если их поставить к другой, они просто работу делать не смогут. Чтобы они смогли работать просто на подобной, но другой печи, нужно им еще года три-четыре обучаться, а чтобы они смогли понять, что же собственно они делают, учиться нужно еще лет десять. И мне потребны именно обученные всем премудростям дела специалисты-мастера, а простые мужики мне вообще не требуются!
— И именно поэтому вы простых мужиков сотнями скупаете?
— Тысячами, уж если быть откровенным. Однако повторю: мне мужики без надобности. Но вы, верно, в курсе, что в моих деревнях — во всех деревнях — обустроены школы, в которых всех детей мужицких возрастом от шести лет обучают грамоте и прочим наукам?
— Что-то слышал, но не придал особого значения. Сейчас стало модным мужицких отроков чему-то учить.
— Я этим не по причине моды занимаюсь. Из этих детей всего через десять лет вырастут рабочие для моих заводов, каждый из которых мне будет дохода давать… да хоть по пятнадцати рублей, но их будет уже не десятки, а тысячи. А еще лет через пять из этих тысяч вырастет и десяток-другой уже ученых или инженеров, каждый из которых мне доходы обеспечит в тысячи рублей за день.
— Ну насчет тысяч рублей с человека — это, скорее, ваши мечты радужные. Но даже пятнадцать рублей в день с тысячи человек…
— С четырех, сейчас в школах у меня четыре тысячи детей.
— Четыре тысячи, это выходит по шестьдесят тысяч в день?!
— Да, чуть больше двадцати миллионов в год. И половину дохода я готов буду отправлять в казну, причем сугубо на нужды армии.
— Только на армию? А почему, позвольте спросить?
— Не хочу, чтобы мои заводы захватили жадные иностранцы.
— Разумно рассуждаете. А мы найдем, куда сэкономленные средства направить, так?
— Ну уж в этом я не сомневаюсь, — я широко улыбнулся. — Но — через десять лет, не раньше.
— А через три года вы обещаете из Липецка поставлять в казну миллион пудов чугуна… по двенадцать копеек за пуд.
— И стали.
— Хорошо. Раз уж вы денег от казны не просите, то… За Верхний Студенец будете эти три года выплачивать в казну по шести тысяч рублей, это нынешний доход с земли этой. Если вы через три года свое обещание сдержите, то я свою вам поддержку сохраню. А если нет, то уж не обессудьте.
— Не обессужу. Или как там правильно? — и мы оба рассмеялись.
Интерлюдия 2
В которой опять посторонние люди обсуждают вопросы, в которых они ничего не смыслят.
Николай Алексеевич Тургенев с презрением в голосе объяснял своему сыну:
— Если ты денег просить приехал, так не дам я тебе ни копейки. У жены проси, она у тебя богатая. А если корить пришел, то я тебе так скажу: мне уже семьдесят восемь. Я поместье мое устроил, полвека его устраивал. Когда-то удачно, а теперь оно в упадок идет. И я прожился, и земля истратилась — а мне больно было бы смотреть как дело жизни моей насовсем развалится. Так что если дал мне Господь случай пожить по царски, так грех не пользовать сей случай.
— Тоже мне случай: ни с чем остаться.
— Ты в мой дом пришел, так скажи: много ли ты столь хороших домов повидал? Да в столицах таких хором не найти!
— Так дом-то не твой.
— А у тебя, Сережа, своего вообще ничего нет. Мундир — и тот, поди, из средств супруги построил. Надоест ей твои похождения терпеть — и пойдешь ты по миру с голым задом. А я в доме сем до конца жизни жить буду, и всё у меня свое во время это будет. И выезд, и верховые лошади, и вообще всё что пожелаю.
— Ну а все же: за сколько ты поместье-то продал?
— А сиё тебя вообще не касается. И давай, до свидания уже: мне в театр пора. Там нынче труппа госпожи Ямонтовой дает новую пьесу господина Грибоедова. Посетить не желаешь? За вход просят рубль серебром всего… ах да, у тебя же денег нет. Ну тогда до свидания, я пошел, а тебя дворецкий проводит.
В соседнем доме в это же время разговор происходил более мирно. Илья Петрович Засыпкин расхаживал по дому в сопровождении трех сыновей и рассказывал им о сияющих перспективах:
— Денег у нас теперь изрядно, дом отделать можем так, что и графы с князьями завидовать будут. Но это дело неспешное, а ваши дети таперича в гимназиях обучатся, большими людьми станут, может и сами в графья выбьются.
— Ну куда уж в графья-то!
— Думаю и сие возможно. Нынче чин какой за заслуги получить немудрено, а даже и вы сами заслуг сотворите немало. Опять же, в соседях нынче одни дворяне, глядишь — и породнятся ваши детки-то с соседями.
— Старики одни в соседях, с кем родниться?
— У стариков сих и внуки имеются, а я так думаю, что с гимназиями нынче много к ним внуков сих понаедет. Миллионщиков в губернии не избыток, а ежели за гимназию платить не надо, то кто деньгу сберечь-то не пожелает?
— Про детей это ты, бать, верно отметил. Вот только не нравится мне, что мы в разлуке с семьями подолгу жить теперь будем.
— Не подолгу. Поначалу замечу, что никто не запретит в день воскресный домой вам воротиться. Сие, конечно, не особо радует — но обещают, что уже весной от дома до завода дорога полчаса займет. Я, конечно, про полчаса не верю, но кто знает? Машину-то вы ведь все видели?