Преступление в двух сериях
Шрифт:
— Почему? — удивилась я.
— Да что вы со мной играете, как с ребенком? Помощь конкурентам — нонсенс! Но мне нужно зарабатывать деньги, и я не стал отказываться от выгодного предложения. Мне заплатят за квартальный отчет, и я смогу наконец рассчитаться с фирмой. Шолонскому, конечно, деньги уже не нужны. Но он же брал их со счета фирмы, когда давал мне. А я не люблю ходить в должниках.
Так, вот теперь все совершенно ясно. Да, если только Гурьянов — не гениальный актер, я, проще сказать, лоханулась. Значит, Михаил Яковлевич не имеет отношения к похищению чертежей из сейфа Шолонского. Единственное, что он сделал, — составил квартальную
— Людмила Владимировна, а вы здесь при чем? — спросила я у женщины, смотревшей на меня со смесью прежнего испуга и нового вызова.
— Людмила — посредник, она ищет, где мне подработать, — отрешенно признался Гурьянов, не дожидаясь, пока соизволит ответить сама Маслова. — Это она дала мне возможность сделать отчеты для «Порто».
— Да, а что? Это противопоказано? — подтвердила Людмила, высокомерно посматривая на меня.
Я поспешила успокоить Гурьянова, не обратив внимания на ядовитую особу:
— Михаил Яковлевич, у вас не вполне верная информация. Меня нанимали вовсе не для того, чтобы следить за вашей нечистоплотностью в бизнесе. У меня другие дела. Поэтому можете забрать документы.
Гурьянов хлопал глазами, пытаясь вникнуть в простейшую мысль: от меня не исходит угрозы.
Ну что ж, на этой части расследования можно поставить точку. Конечно, я тут промахнулась, столько сил потратила зря. Но что поделать. Никто не застрахован от ошибок. Теперь необходимо заняться Ручиным — эта фигура все больше меня тревожила. Да, тревожила, черт побери! Я вернулась в машину, оставив ошалевшую парочку в парке.
Сейчас техник, наверное, дома. Как же мне устроить у него обыск?
Поразмыслив над этой проблемой несколько минут, я набрала номер Кармишина.
— Алло? — вопрошающе прозвучал его вкрадчивый, проникновенный голос.
— Александр Николаевич, это снова Татьяна, — представилась я. — Мне нужна ваша помощь.
— Конечно, Танечка, для вас — все, что угодно, — с привычной галантностью откликнулся замдиректора. — Что я могу сделать?
— Пригласите, пожалуйста, Ручина к себе и займите чем-нибудь, каким-нибудь разговором. Это возможно?
— Разумеется, возможно. Я постараюсь, во всяком случае, — с сомнением высказался Кармишин. — Перезвоните мне через… минут через пятнадцать.
Я отключилась и расслабленно откинулась на спинку сиденья. В ветровое стекло машины нещадно лупила разошедшаяся метель — почти зимняя. Мелкие льдинки-снежинки стрекотали по крыше, напоминая пересыпание какого-нибудь зерна.
Итак, если Кармишину удастся отвлечь Игоря Юрьевича, я смогу еще раз хорошенько обыскать его квартиру. Может быть, и удастся что-либо обнаружить. А там — посмотрим. Если и здесь — пустышка, придется заняться проверкой подчиненных Шолонского, в основном заместителей.
Пятнадцать минут пролетели в размышлениях и составлении планов достаточно быстро, и я вновь позвонила Кармишину. Александр Николаевич меня искренне обрадовал — он пригласил к себе Ручина под предлогом консультации, и
Такой расклад меня полностью устраивал. Я решила подождать звонка Кармишина в собственной квартире, благо сейчас находилась недалеко от дома.
Опустившись на табурет и поставив перед собой чашку свежесваренного кофе, я достала из замшевого мешочка додекаэдры — что-то давно не советовалась с магическими силами. А ведь с самого начала они были правы! Например, когда посоветовали мне не уделять внимания мелочам — ведь сколько времени я потеряла, раскручивая версию «Гурьянов—Маслова». Может, и Ручин — тоже зря?
«Дойду ли я до разгадки?» — спросила я, сосредоточившись, и магические «косточки» застучали по столешнице.
24+33+9 — «Вы сможете поправить свое положение лишь двумя способами: с помощью собственной ловкости или благодаря чужой глупости».
Вот и думай как знаешь. Впрочем, на глупость, скажем, Ручина я не надеялась — значит, придется ловчить самой. Куда деваться?
Наконец телефон зазвонил, и, сняв трубку, я услышала:
— Татьяна, это Кармишин. Птичка в клетке.
В голосе замдиректора были искорки смеха. А еще взрослый, даже, можно сказать, пожилой человек! Впрочем, Кармишин тип неоднозначный, это я поняла сразу.
— Вы хотите сказать, Александр Николаевич, что Ручин у вас? — уточнила я на всякий случай. Не хотелось бы проводить время еще под чьей-нибудь пыльной кроватью.
— Да, и пробудет сколько угодно. Позвоните, когда освободитесь, хорошо?
— Разумеется. — И я, положив трубку, отправилась в дом Ручина.
Думаю, я не долго задержусь в ручинской квартире. Обыск я там уже производила, и сегодня лишь на всякий случай присмотрюсь к жилищу гениального техника получше да заберу свои записывающие устройства. Может быть, услышу на них что-либо интересное. Даже если на них ничего стоящего для расследования нет, забрать их надо. Не бросать же моих дорогих «жучков». Да и жаль расставаться с довольно дорогими, в денежном отношении, механизмами. В конце концов, деньги я не печатаю, и без необходимости дарить кому бы то ни было технические «примочки» совершенно не хочется.
Честно говоря, выходить из тепла квартиры на промозглый ветер, несущий колючие снежинки, дело не самое приятное. Но бывает и хуже. К тому же нетерпеливое желание разобраться наконец с делом о похищении чертежей и убийстве Шолонского гнало меня, заставляя не обращать внимания на погоду и природу. Мне действительно хотелось отработать свой гонорар и заодно удовлетворить любопытство, доказав попутно еще и то, что сыщик я и в самом деле выше всяческих похвал.
Но была и еще одна причина — мне, прожженной и циничной Тане Ивановой, жаль Шолонского. Этот мужчина при самой первой встрече затронул какие-то потаенные струнки в моей душе. Задел за живое устало-насмешливым взглядом своих невероятно красивых и выразительных глаз. И я хотела понять — кому понадобилась смерть Глеба Денисовича Шолонского? Кому помешал процветающий бизнесмен с удивительными глазами и аристократичными чертами лица? То, что убийство каким-либо образом связано с хищением чертежей, я для себя уже доказала. Иначе как бы выманили Шолонского из офиса?