Преступление в Голландии
Шрифт:
Не вполне уверенным шагом он вошел в отделение местной полиции, наталкиваясь на мебель, добрался до кабинета и плюхнулся на стул.
Он не был пьян, но алкоголь лишил его той мягкости, той учтивости, которая характеризует голландцев. Непринужденным жестом инспектор нажал кнопку звонка. Откинувшись на спинку стула, он отдал полицейскому распоряжение ввести Корнелиуса.
Пейпекамп встретил его с преувеличенным радушием, но молодой человек, войдя в кабинет и увидев там Мегрэ, казалось,
— Комиссар хочет задать вам несколько вопросов, — сказал по-французски Пейпекамп.
Мегрэ не торопился. Дымя трубкой, он ходил взад-вперед.
— Дорогой Баренс, что вам рассказал Бас вчера вечером?
Словно встревоженная птица, тот покрутил по сторонам головой на тоненькой шейке.
— Я… я думаю…
— Ладно, я помогу вам… Ваш отец живет в Индонезии.
И он будет весьма огорчен, если с вами что-нибудь случится — скажем, неприятности, ну, я не знаю что. Так вот, за ложные показания в деле, подобном этому, полагается несколько месяцев тюрьмы.
Корнелиус задыхался. Он боялся пошевелиться, боялся поднять глаза.
— Сознайтесь, что вчера на берегу Амстердипа вас ждал Остинг, что он научил вас, как отвечать полиции. Сознайтесь, что вы никогда не видели высокого тощего человека около дома Попингов.
— Я…
Нет! Корнелиус не мог больше упорствовать и разрыдался. Он сдался.
Мегрэ посмотрел сначала на Жана Дюкло, потом на Пейпекампа тяжелым непроницаемым взглядом; из-за этого взгляда, неподвижного и казавшегося пустым, некоторые принимали его за слабоумного.
— Вы считаете… — заикнулся инспектор.
— Судите сами.
Молодой человек, совсем худенький в офицерской форме, высморкался, сжал зубы, сдерживая рыдания, и наконец пробормотал:
— Я ничего не сделал…
Пока он успокаивался, все молча на него смотрели.
— Хватит, — отрубил Мегрэ. — Я не сказал, что вы что-то сделали.. Остинг уговорил вас, и теперь вы утверждаете, что видели иностранца недалеко от дома, и он же намекнул, что это единственное средство кого-то спасти. Кого?
— Клянусь памятью матери, он не называл имен. Я не знаю… Лучше умереть…
— Черт возьми! В восемнадцать лет всегда хочется умереть. У вас больше нет вопросов, господин Пейпекамп?
Тот пожал плечами, показывая, что ничего не понимает.
— Можете идти, приятель.
— Бетье здесь ни при чем, вы знаете.
— Вполне возможно. Вам пора присоединиться к товарищам по училищу.
И он подтолкнул его к дверям, ворча:
— Где другой? Остинг пришел? Жаль, что он не понимает по-французски.
Прозвенел звонок, и полицейский ввел Баса, который держал в руке новую фуражку и потухшую трубку.
Бас бросил на Мегрэ один-единственный, но полный упрека взгляд. Потом он подошел к столу инспектора, поздоровался с ним.
— Спросите его, где он был в то время, когда убили Попишу?
Инспектор перевел. Остинг разразился длинной речью.
Ничего не понимая, Мегрэ оборвал его на полуслове:
— Стоп! Остановите его! Короче, в двух словах.
Пейпекамп перевел. Снова укоризненный взгляд и быстрый ответ:
— Он был на борту своего судна.
— Неправда!
Мегрэ все время ходил, заложив руки за спину.
— Что он скажет на это?
— Пусть поклянется!
— Хорошо. В таком случае, кто украл у него фуражку?
Пейпекамп был удивительно послушен. Справедливости ради следует признать: Мегрэ производил сильное впечатление.
— И что же?
— Он был в каюте. Занимался бухгалтерией. Видел в иллюминатор чьи-то ноги на палубе, матросские брюки.
— Он преследовал мужчину?
Остинг помолчал, прикрыв глаза, пощелкал пальцами и наконец быстро заговорил.
— Что он сказал?
— Что говорит правду. Он хорошо понимает, как важно установить его невиновность. Когда он поднялся на палубу, матрос уже уходил. Он пошел за ним следом, на расстоянии. Они шли по Амстердипу почти до самого дома Попингов. Там матрос спрятался. Заинтригованный Остинг тоже спрятался и стал ждать.
— Он слышал выстрел два часа спустя?
— Да, но ему не удалось поймать убегавшего мужчину.
— Он видел, как этот человек вошел в дом?
— По крайней мере, в сад. Он предполагает, что тот поднялся на второй этаж по водосточной трубе.
Мегрэ улыбался странной блаженной улыбкой человека с хорошим пищеварением.
— Он узнал бы мужчину?
Перевод. Бас пожал плечами.
— Он не уверен.
— Он видел Баренса, следившего за Бетье и преподавателем?
— Да.
— Но из боязни, что его обвинят, а с другой стороны, из желания вывести полицию на правильный след, он поручил Корнелиусу говорить за него.
— Именно это он и утверждает. Ему нельзя верить, согласны? Он виновен.
Жан Дюкло проявлял признаки нетерпения. Остинг же был спокоен как человек, готовый ко всему. Он что-то сказал, и инспектор сразу перевел.
— Он говорит, хотите верьте, хотите нет, но Попинга был его другом и благодетелем.
— Что вы собираетесь с ним делать?
— Отдать в руки правосудия. Он сознался, что был там.
Под воздействием коньяка голос Пейпекампа звучал громче обычного, жесты были резкими и решения носили соответствующий характер. Он хотел проявить категоричность перед иностранным коллегой, пытаясь спасти как свою личную репутацию, так и репутацию своей страны.