Преступление в Голландии
Шрифт:
— Садитесь! — прогремел Мегрэ. — Приготовьте чай, разговаривайте.
Он хотел посмотреть в окно, но ставни были закрыты.
Тогда он пошел к выходу, распахнул дверь, позвал:
— Пейпекамп!
— Я, — отозвался голос из темноты.
— Он здесь?
— Да, за вторым деревом!
Мегрэ вернулся. Хлопнула дверь. Скетч закончился, и диктор объявил:
…пластинка фирмы «Одеон» номер двадцать восемь тысяч шестьсот семьдесят пять…
Потрескивание. Мелодия джаза. Г-жа Попинга прислонилась
Комиссар поискал глазами Бетье. Девушка упала в кресло и плакала горючими слезами, бормоча:
— Бедный Конрад… Конрад…
Бледный Баренс кусал себе губы.
— Чай! — скомандовал Мегрэ, обращаясь к Ани.
— Еще рано. Сначала скатали ковер. Конрад танцевал…
Бетье громко всхлипнула. Мегрэ посмотрел на ковер, на дубовый стол с узорчатой вазой, окно, г-жу Винанд, которая не знала, что делать с детьми.
Глава 10
Тот, кто ждал
Мегрэ превосходил всех ростом или, скорее, массой. Гостиная была маленькая. Прислонясь к двери, комиссар казался слишком большим для нее. Он оставался серьезен, но глухой его голос звучал удивительно задушевно:
— Музыка продолжалась. Баренс помог Попинге скатать ковер. В углу Жан Дюкло беседовал с госпожой Попинга и Ани. Винанды, подумывая о том, что им с детьми пора уходить, негромко советовались. Попинга выпил рюмку коньяка — вполне достаточно, чтобы поднять настроение.
Он смеется, напевает, приглашает Бетье танцевать.
Г-жа Попинга уставилась в пол. Ани не спускала воспаленных глаз с комиссара, который завершал рассказ:
— Преступник уже знал, что убьет. Он смотрел, как танцует Конрад, зная, что через два часа этот человек, который громко смеется и хочет повеселиться несмотря ни на что, человек, который полон жизни и чувств, будет всего лишь трупом.
Присутствующие были буквально потрясены. Рот г-жи Попинга открылся в молчаливом крике. Бетье все так же рыдала.
Обстановка резко изменилась. Еще немного — и присутствующие поверили бы, что Конрад здесь, Конрад танцует, а за ним следят глаза убийцы!
Только Жан Дюкло позволил себе бросить: «Сильно!».
И поскольку его никто не слушал, он продолжал говорить для самого себя, в надежде быть услышанным комиссаром:
— Теперь я понял ваш метод, он далеко не нов. Терроризировать виновного, оказать на него воздействие, вернуть в атмосферу совершенного преступления, чтобы заставить сознаться. Известны случаи, когда в подобных ситуациях люди вопреки себе повторяли те же движения…
Но его размышления остались лишь невнятным бормотанием. Вряд ли эти слова можно было сейчас услышать.
Из приемника лилась музыка, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы поднять настроение на тон выше.
Винанд, после того как жена пошептала ему на ухо, робко поднялся.
— Да, да. Вы можете идти! — разрешил Мегрэ, прежде чем тот заговорил.
Г-жа Винанд — скромная, хорошо воспитанная провинциалочка — хотела проститься со всеми и дать всем проститься с ее детьми, но не знала, как к этому приступить. В конце концов она пожала руку г-же Попинга, не найдя, что сказать.
Часы на камине показывали пять минут одиннадцатого.
— Не пора ли подать чай? — спросил Мегрэ.
— Да, — Ани встала и направилась в кухню.
— Госпожа Попинга, разве вы не пошли вместе с сестрой приготовить чай?
— Чуть позже.
— Вы нашли ее на кухне?
Г-жа Попинга провела рукой по лбу, делая над собой усилие, чтобы не впасть в отупение. Пристально, с отчаянием она смотрела на приемник.
— Не помню. Постойте, кажется, Ани выходила из столовой, потому что сахар стоял в буфете.
— Свет горел?
— Нет… Может быть… Нет! Кажется, нет…
— Вы о чем-нибудь думали?
— Да. Я подумала: Конрад не должен больше пить, иначе станет некорректен».
Мегрэ направился в коридор как раз тогда, когда Винанды закрывали входную дверь. В очень светлой, до блеска вычищенной кухне на плитке закипала вода. Ани снимала с чайника крышку.
— Заваривать чай не обязательно.
Они были одни. Ани смотрела на комиссара.
— Зачем вы заставили меня взять фуражку? — спросила она.
— Неважно… Идемте.
В гостиной все молчали, никто не двигался с места.
— Вы намереваетесь доиграть мелодию до конца? — решился наконец выразить протест Жан Дюкло.
— Возможно. Есть еще кое-кто, кого я хотел бы видеть, — служанка.
Г-жа Попинга взглянула на Ани, та ответила:
— Она уже легла. Она всегда ложится в девять.
— Ну что ж, пойдите и попросите ее спуститься на минутку. Одеваться не обязательно.
И голосом ведущего, избранным им с самого начала, Мегрэ упрямо повторил:
— Вы, Бетье, танцевали с Конрадом. В углу степенно разговаривали, а кто-то знал, что будет смерть, что это последний вечер Попинги…
Из мансарды, с третьего этажа дома, донеслись голоса, звук шагов. Хлопнула дверь. Затем шепот стал более явственным, и в комнату вошла Ани. Служанка осталась в коридоре.
— Входите! — пригласил Мегрэ. — Да скажите же ей, чтобы она не боялась. Пусть войдет.
Девушка вошла, невзрачная, широколицая, растерянная. На длинную, до пят, ночную рубашку из кремовой бумазеи наброшено пальто. С заспанными глазами, растрепанная, она пахла теплой постелью.
Комиссар обратился к Дюкло: