Преступники. Факел сатаны
Шрифт:
Я быстренько переоделась, надела халат и сразу же принялась за хвалебную молитву Господу Богу. Да, это он, Всевышний, спас меня, а Олега он непременно покарает, если не сейчас, то потом…»
Он появился в конце рабочего дня: в ветровке, джинсах–варенках, щегольских кроссовках, вертя в руке заграничный брелок с ключами. И представился:
– Миша Гаврысь.
– Здравствуйте, Михаил Петрович, – поздоровалась с ним Гранская. – Присаживайтесь.
Она с любопытством рассматривала любимца южноморцев. И не только их – многих баскетбольных болельщиков страны. У народного депутата было
– Что там стряслось с моим помощником? – без предисловия начал знаменитый спортсмен.
В его голосе не было ни высокомерия, ни вызова, как почему–то ожидала следователь.
– Ой, Миша, боюсь, как бы с вами что–то не стряслось, – покачала головой Гранская, неожиданно для себя назвав его только по имени. – Вы хоть знали, кому доверились?
– Конечно, – ответил Гаврысь. – Руслан прошел Афганистан. Герой!
– Афганистан он и в глаза не видывал, – перебила следователь. – И никакой он не герой. И даже не Руслан…
– Постойте, постойте, – ошалело посмотрел на Гранскую народный избранник. – Вы что, думаете, я лопух? Когда соглашался взять Бабухина в свою команду… Нет–нет, не в баскетбольную, а на выборах… Я навел о нем справки. И какие были отзывы! Настоящий молодежный вожак. Не из тех, кто горланит на митингах, а делом помогает перестройке… Ну а энергии – на таких электростанцию можно строить. Впрочем, зачем рассказывать, один демонстрационный центр его чего стоит! Размах! И польза большая для города, не говоря уже о тех несчастных художниках, которые раньше перебивались с хлеба на воду, а теперь получают – дай Бог нам с вами!
– Согласна, Бабухин энергичный, – кивнула Инга Казимировна. – Но вот вопрос: на какие дела он тратит свои силы?
– Ну не скажите. Мы помогли многим с жильем, пенсией… Некоторым малоимущим старикам Бабухин сам приплачивает, я имею в виду – от доходов «Люкс–панорамы».
– Индульгенцию хочет получить, – усмехнулась следователь. – Да только этим он свои грехи не замолит…
– Прошу вас! – взмолился Гаврысь. – Говорите прямо! А то все вокруг да около…
– Во–первых, выдает себя за другого человека, – стала загибать пальцы Гранская. – Во–вторых, скрыл судимость…
– Судимость? – округлил глаза депутат.
– Да, судимость… В–третьих, замешан в крупных валютных операциях…
Гранская замолчала, всем видом давая понять, что это далеко не все, что тянется за Бабухиным.
– Ну и влип я! – схватился за голову Гаврысь.
– Да–а, положение у вас, прямо скажем… – Инга Казимировна не договорила.
– Откуда же я мог знать, что он проходимец? – с отчаянием произнес Гаврысь.
– Скажите, Михаил Петрович, – начала осторожно следователь, – Бабухин когда–нибудь делал вам деловые предложения?
У того пробежала тень по лицу.
– Думаете, я замешан в его махинациях? – Он слегка усмехнулся. – Нет. Хотя он как–то и пытался подкатиться: мол, намерен сделать «Люкс–панораму» акционерным предприятием. Предложил мне пакет акций, сулил золотые горы…
– А вы?
– Наотрез отказался. И потом, я же парламентарий. Не должен заниматься
«Не должен» – это правильно, – подумала Гранская. – Но, к сожалению, сколько людей сейчас используют свое депутатское звание как раз для наживы. Ходят, добиваются для всякого рода кооперативов и малых предприятий то фондов, то снижения налогов, а то и просто ограждают их от скамьи подсудимых… А впрочем, по оперативным данным, Гаврысь действительно ни в какие сделки с Бабухиным не вступал, – добавила Гранская и спросила:
– Для себя лично ваш помощник не просил что–нибудь сделать?
– Вы знаете, никогда. Это меня и подкупало, – ответил депутат.
– Ну что ж, тогда ваша совесть может быть спокойна.
– Если бы, – вздохнул Гаврысь. – Ведь он распоряжался моими депутатскими бланками…
– А вот это зря, – осуждающе покачала головой Гранская.
– А что было делать? Бывало, что я в Южноморске находился не больше месяца–двух в году. Избиратели пишут, просят… – Гаврысь опять вздохнул, на этот раз тяжело–тяжело. – Знаете, сознаюсь в еще большем грехе: у Бабухина были даже чистые бланки с моей подписью.
– Ну а это, Михаил Петрович, граничит уже, прямо скажем… Вы понимаете, что он мог использовать их в своих преступных целях?
– Думать даже боюсь. – По телу Гаврыся пробежала крупная дрожь. – Но поймите, Инга Казимировна, дорогая!… Я воспитан так – верить людям! Сами подумайте, если не верить, то как жить?
– Как будто вы не знаете, что на честности и порядочности частенько паразитирует всякая мразь… Впрочем, что я вам мораль читаю, вы уже не мальчик. Запомните, такие, как Бабухин, не останавливаются ни перед чем. А вы ему такие козыри вложили в руки!…
– Может, дать объявление в газетах, что бланки недействительны? – с робкой надеждой глянул Гаврысь в глаза следователю.
– А что же будет с теми, кому уже помогли по вашему ходатайству? Выгнать людей из квартир? Детишек из яслей и садиков?
– Прямо голова идет кругом, – вытер вспотевший лоб народный депутат.
– Но действовать нужно.
– Завтра же махну в Москву. Там поговорю в Верховном Совете, – решительно произнес Гаврысь. – Даю вам слово, Инга Казимировна, это для меня такой урок! На всю жизнь! Эх, хотелось бы посмотреть на его поганую рожу!…
– Я бы тоже не прочь, – улыбнулась следователь. – И чем скорее, тем лучше. Вы тоже можете способствовать этому.
– Каким образом? – удивился Михаил Петрович.
– Расскажите все, что знаете о Бабухине.
Но, увы, народный депутат совсем, оказывается, не знал частной жизни своего помощника. И тем более– его сомнительные связи…
После ухода Гаврыся Инга Казимировна доложила о его визите Измайлову, заключив:
– Вот я думаю, Захар Петрович, какой из Миши радетель за интересы народа? Ведь избрали его только потому, что он здорово умеет забрасывать мяч в корзину. Ну, еще симпатяга, обаятельный. А ведь принимать законы и судьбоносные решения должны профессиональные политики. Посмотрите, сколько в нашем высшем парламенте не тех людей! Многих избрали лишь потому, что они часто появлялись на экранах телевизоров. Отлично рисовать, петь или ставить фильмы – это еще не основание…