Преступники. Факел сатаны
Шрифт:
Шовкопляс разложил перед Денисом остальные снимки из пакета.» На всех – убитый и бывшая «мисс Черное море». В кафе, на улице, на рынке, на прогулочном катере. Всюду с Зерцаловым. Под руку, в обнимку, слившись в поцелуе. На нескольких фотографиях изображены «колдун» и «мисс» на пляже. Причем все мужчины, женщины и дети – были в чем мать родила.
– И не стесняются! – покачал головой лейтенант.
– Так ведь это же нудисты, – сказал следователь. – Слыхали о таких?
– А–а, – протянул Денис. – Которые призывают ходить голышом…
– Могли бы и не призывать, – усмехнулся Гурий Тихонович. –
– Это точно! – откликнулся следователь.
– Откуда у вас это фото? – спросил Акатов.
– Отпечатали с пленки, – продемонстрировал Шовкопляс кассету, – которую изъяли при обыске у Паутовой.
– Два голубка, да и только! – еще раз пробежал взглядом по снимкам Акатов.
– Так сказать, доказательство измены Зерцалова, – произнес Шовкопляс. – Такие моменты и стремился запечатлеть фотограф.
– Что, их снимали незаметно? – уточнил лейтенант.
– Вот именно, – кивнул следователь. – А знаете, кто нанял фотографа? Кирсанова… Да–да. Как я понял из объяснений Паутовой, гражданская жена Зерцалова. Между прочим, сыщик из вашего южноморского бюро «Частный сыск».
– Да ты, Денис, слышал о нем, – снова встрял в разговор Гарнич–Гарницкий. – Помнишь, когда ты появился у нас первый раз, Лопато говорил об этом сыщике.
– Конечно, помню, – сказал лейтенант. – Он добивался разрешения покопаться в ваших архивах, но его отшили… Но как все–таки пленка оказалась у Паутовой?
– Тот сыщик, его фамилия Струков, оказался ловкачом, – пояснил следователь. – Есть пьеса «Слуга двух господ»… Там пронырливый Труфальдино служил одновременно двоим… Так вот, Струков ухитрился услужить троим. Сначала взял пятьсот рублей с Кирсановой за слежку за Зерцаловым. Затем слупил тысячу рублей с Зерцалова, рассказав ему о задании Кирсановой. И, в довершение всего, фуганул за полторы тысячи фотопленку Светлане Паутовой, открыв ей, для чего вел скрытую съемку…
– Ну и прохиндей! – хмыкнул Акатов.
– Я наводил о нем справки, – сказал Шовкопляс. – В свое время Струков служил в милиции и вроде бы снюхался с мафиози… Но доказательств якобы не нашли. Скорее всего не захотели. Но на всякий случай его уволили из органов. Чтобы не запятнал честь милиции. Вот он и подался в частную коммерцию.
– Ладно, шут с ним, – отмахнулся Денис. – Скажите, у Зерцалова с Паутовой роман давно?
– Насчет их отношений Светлана несла такую ахинею – уши вянут…
– В каком смысле?
– Понимаете, лейтенант, уверяла, что любовь у них еще с Новобалтийска. Познакомились якобы десять лет назад. Правда, тогда ее звали Таня… Я говорю: Светлана, ведь ты тогда была еще совсем сопливой девчонкой… А она уверяет, что ей было уже восемнадцать лет… А сейчас, спрашиваю, сколько? Почти столько же, отвечает…
– Она что, чокнутая? – просил Акатов.
– Я сначала тоже так подумал. Но она клянется–божится, что все правда. Якобы они с Зерцаловым были похищены инопланетянами и летали в космос. А так как время там течет значительно медленнее, чем на земле, она и осталась такая же молодая…
– Бред какой–то! – отозвался Гарнич–Гарницкий.
– Если бы бред… – сказал Денис.
И поведал о том, что удалось раскопать капитану Журу в Новобалтийске
– Постойте, постойте, – оживился Шовкопляс, – если даже допустить, что Светлана Паутова говорит правду, то тогда непонятно, почему Зерцалов в письме Паутовой, которое изъято у нее на квартире, вспоминает их недавнее знакомство, вспыхнувшие чувства?
Шовкопляс, порывшись в бумагах, достал конверт, вытащил из него аккуратно сложенный лист бумаги. Это было письмо Зерцалова, адресованное Паутовой. Судя по почтовому штемпелю на конверте, оно было послано из Воронежа почти за месяц до убийства. В нем говорилось: «…Милое солнышко! Вот уже три месяца, как я живу под лучами твоей любви. И если меня нет рядом, это вовсе не значит, что я забыл о тех счастливых мгновениях, проведенных вместе. Ты, только ты в моей душе, в моем сердце. Другой у меня не было, нет и не будет. И потому, солнышко, я не могу понять твои копеечные претензии. Неужели суетная жизнь погасила в тебе бесконечную благодать и молодость чувств, которые дарованы нам навечно? Меня очень огорчило и обидело, что ты обвиняешь меня в жадности и нечестности. Излишне объяснять, что эти качества изначально не могут быть присущи моей натуре. Я живу иными законами, чем те, которыми руководствуются беспомощные двуногие земные существа, называющиеся людьми. Это они погрязли в своих мелких привязанностях и поклоняются презренным бумажкам. Но ведь я–то другой! Понимаешь, совсем другой! Нужно помнить главный завет космоса: «Тело – прах, и лишь Дух – все!…»
– Вы не знаете, какие могли быть претензии у Паутовой к Зерцалову? – поинтересовался Акатов, когда следователь, окончив читать, отложил письмо.
– Точно не знаю, но вроде бы он не расплатился с ней за участие в своих выступлениях.
– Участие? А в чем оно выражалось?
– Видите ли, Светлана как бы воочию демонстрировала феноменальные способности Зерцалова исцелять больных.
Следователь достал еще три фотографии. На одной «мисс Черное море» была снята с пышной прической.
– Вот такой Паутова была, когда выиграла на конкурсе красоты, – пояснил Шовкопляс и взял другой снимок, где Светлана была с голым блестящим черепом. – И вот что стало с ее волосами якобы после какой–то нервной болезни… По ее словам, к каким только врачам она ни обращалась, никто не в силах был помочь. Тогда она пошла к Зерцалову. Он как будто бы провел с ней два–три сеанса лечения, и волосы начали расти. Это и показывал колдун публике.
Следователь продемонстрировал третью фотографию. На ней была Паутова с ежиком волос на голове. Дело происходило на освещенной эстраде, рядом стоял Зерцалов, одетый в безукоризненный фрак.
– Конечно, впечатляет, – сказал Денис. – Но это все правда или подлог?
– Поди разберись, – развел руками следователь. – Многие верят. Другие считают – надувательство. Ходят слухи, что она просто–напросто обрила голову, а Зерцалов платил ей деньги за то, что она помогала ему морочить публику.
– Но я читал в газетах, – откликнулся Гурий Тихонович, – у Зерцалова есть заключение врачей, подтверждающее, что облысение Паутовой неизлечимо…
– Гурий Тихонович, липа это все или нет, я не знаю так же, как и вы…