Преступники. Факел сатаны
Шрифт:
По сравнению с ним Банипартов выглядел просто пожилым, хотя прожил на три года меньше. Он был высок, жилист. Морщины избороздили щеки и лоб Василия Васильевича. Но больше всего прибавляла ему годы длинная, в складках шея с резко выпирающим кадыком. У него была короткая аккуратная бородка, бакенбарды. Банипартов всегда носил дымчатые очки. И что бы он ни надевал — а коммерческий директор любил дорогие вещи, — все сидело на нем мешковато…
— Что говорят? — не оборачиваясь от окна, спросил Ростовцев.
Он
— Разное, — сказал Банипартов. — Чего только не выдумывают! — Василий Васильевич усмехнулся. — Конечно, язык — он без костей… Мели, Емеля…
— А что именно? — повернулся к нему генеральный директор.
— Одни говорят, что Баулина того… из–за женщины…
— Ерунда! — отрезал Аркадий Павлович, но после минутного размышления добавил: — Хотя… Евгений Тимурович, прямо скажем, ангелом не был.
— Народная молва, — развел длинными руками Банипартов. — Еще болтают, что хотели с него часы снять, а он начал сопротивляться. Ну и…
Ростовцев покачал головой:
— Как–то не верится, что в наше время из–за часов…
— Знаешь, кое–кто уверяет, что на профессора наверняка покушался псих. Ну, из его больных.
— Один из пациентов? — хмуро произнес генеральный директор.
— А что, вполне возможно, — сказал Василий Васильевич. — Психи, они ведь не ведают, какие дела творят… Говорил я Баулину: зачем ему связываться с шизами? Лечил бы всяких там склеротиков, ревматиков… Нет, надо было еще и ненормальных принимать в клинику!
— Еще что говорят? — спросил Ростовцев.
— Один гнусный слушок ходит, Палыч, — неуверенно начал Банипартов и замолчал.
— Какой? — насторожился генеральный директор.
— Да нет, — отмахнулся Банипартов, — Не стоит…
— Договаривай, договаривай, — настаивал Ростовцев.
— Действительно, уж лучше тебе знать… Будто бы не обошлось без тебя… Мол, не хочешь премию делить пополам…
Ростовцев выпучил глаза, качнулся с носков на пятки и нервно рассмеялся. Банипартов сначала смотрел на него с изумлением, затем тоже начал посмеиваться.
— Кто же это так ненавидит меня? — сказал Ростовцев, погрустнев. — После всего, что случилось с Баулиным, вопрос о премии вообще может осложниться!.. Ну откуда у людей такая злость?
— Зависть, Палыч, — страшная штука, — авторитетно заявил Банипартов. — Уж поверь мне, от нее вся мерзость и идет.
— Если бы знали, что я готов отдать, лишь бы Баулин выкарабкался! — в сердцах воскликнул Ростовцев. — Столько планов, идей, и нате вам!.. Да и чисто по–человечески жалко Евгения…
— Верно, верно, — сочувственно закивал Банипартов. — Жаль мужика… И все очень не ко времени. Новую рецептуру «Бауроса» осваиваем… Клиника без руководителя осталась… А кого вместо Баулина?
— Да–да, — словно встряхнувшись, произнес Ростовцев. — Надо думать… Рудик слишком строптив, боюсь, не сработаемся… Может, Анатолия Петровича?
— Голощапова? — Банипартов с сомнением покачал головой. — Он всего лишь кандидат. Да и доцентского звания нет.
— Нет — так будет! Я позвоню ректору мединститута, чтобы они форсировали присвоение ему звания доцента, — решительно сказал Ростовцев.
— Но это зависит не только от них. Утверждают, насколько мне известно, в Москве, в ВАКе…
— Ради дела можно постучаться и в ВАК.
— К Григорию Семеновичу?
— Он уже ушел оттуда. Но мы найдем кого–нибудь другого.
Ростовцев сделал пометку в перекидном календаре.
Снаружи донесся шум дождя. Он все усиливался, переходя в яростный гул. По стеклам окон неистово стегали тугие струи.
— А насчет Голощапова не сомневайся, — сказал Аркадий Павлович. — Он, как говорится, папее папы. Предан идеалам Баулина едва ли не сильнее самого профессора. И здорово разбирается. Здесь мы не ошибемся.
— Хозяин — барин, — развел руками коммерческий директор. — Да, Палыч, забыл сказать, Рэм Николаевич звонил. Сетовал, что съемки сорвались… А может, пусть все–таки приедут телевизионщики? Жизнь, она продолжается…
— Нет, нет, — категорически заявил Ростовцев. — Сейчас не до них… Ты поинтересовался у Мелковского, как там переговоры с киностудией?
— В ажуре. В плане на следующий год. Две части. Режиссер — класс! — Банипартов хмыкнул. — Рэм Николаевич свое дело туго знает. Сказал, что уже есть… — Коммерческий директор защелкал пальцами, вспоминая. — Ну, как это… вер… вер…
— Верстка моей монографии?
— Она самая.
— Это хорошо, — одобрительно кивнул Ростовцев.
Речь шла о научно–популярном фильме и очередной книге, в которых должны быть показаны достижения «Интеграла».
— Рэм Николаевич спрашивал, когда ему приехать, — сказал Банипартов.
— Позвони и скажи, пусть прилетает. Он мне нужен. Понял?
— Сегодня же свяжусь, — пообещал Василий Васильевич.
— И еще у меня просьба. — Аркадий Павлович снова потер виски. — Надо будет встретить Регину Эдуардовну…
Это была жена Баулина.
— Когда она будет?
— Не знаю. Послали срочную телеграмму, осторожно подготовили, просили прилететь. — Ростовцев глянул на часы. — Телеграмму она должна уже была получить. Уверен, даст знать о вылете. — Он посмотрел на Банипартова, хмуро вертевшего в длинных пальцах авторучку. — Только не думай, что я спихиваю на тебя не очень–то веселую миссию, а сам…
— Встречу, конечно, о чем разговор! — даже обиделся Василий Васильевич. — Жена Баулина не кто–нибудь. — Он поднялся. — Я тебе больше не нужен? А то у меня встреча с одним деятелем… Полезен нам…