Преступники
Шрифт:
— А как насчет Андрея Романовича? — кинул еще один пробный камень Латынис. — Привычно или нет?
— Мне не нравится имя Андрей, — поморщилась Татьяна Николаевна. — Был у меня поклонник в молодости… Андрюша… Представляете, променял меня на мою подругу… Вскоре они разошлись, и он снова бросился к моим ногам… Но я подлости не прощаю никому и никогда! — гордо вскинула голову Варничева. — И поэтому ни за что не вышла бы замуж за человека по имени Андрей!
— Чуть не вышли, — сказал Латынис, подавая ей фотографию, где Рубцов был снят анфас и в профиль, к тому же обритый наголо.
Татьяна
— Это… Это… Что это?.. Где снято? — с трудом выдавила она из себя.
— Увы, Татьяна Николаевна, не в салоне художественной фотографии…
Варничева тихо охнула, приложила руку к груди и откинулась на спинку стула.
— Не может быть! — простонала она.
Ян Арнольдович бросился к графину с водой.
— Теперь слово за вами, — сказал Чикуров, прикрывая своего короля слоном.
На обдумывание этого хода у него ушло минут двадцать. Пешка противника незаметно для Игоря Андреевича оказалась проходной, и это грозило большими неприятностями. Но положение, кажется, удалось сбалансировать.
— Неплохо, неплохо, — проговорила Суичмезова, вертя в руках фигуру. — Такой ход спас в свое время Капабланку в партии с Ласкером.
Председатель комиссии Минздрава СССР, приехавшей три дня назад для проверки березкинской экспериментальной клиники, играла напористо, по-мужски. Она была кандидатом в мастера спорта.
Чикуров и Суичмезова сидели в лоджии ее гостиничного номера. В Березках они встретились как старые друзья, и, выяснив, что оба шахматисты (Чикуров имел первый разряд), успели уже два раза скрестить шпаги. В обоих случаях Игорю Андреевичу с трудом удалось избежать поражения. Счет оставался пока ничейный. И вот, сдается, фортуна улыбнулась ему снова: обстановка на доске разрядилась. Следователь закурил.
— Много курите, Игорь Андреевич, — заметила Суичмезова.
— Пытался бросить, но ничего не получается, — ответил Чикуров. — К каким только способам и средствам не прибегал! Даже соду пил…
— Соду? — удивилась Марианна Потаповна.
— Да, обыкновенную питьевую соду… Прочитал в одном журнале, что люди с повышенной кислотностью курят больше… Как раз мой случай. Американские ученые предложили снижать кислотность путем приема соды и проверили это на группе курильщиков. По их мнению, такой способ помогает хотя бы снизить количество сигарет.
— А как у вас обстоят дела с давлением? — поинтересовалась Суичмезова.
— Выше нормы.
— Так вам же вредно принимать соду! Она еще больше повышает!
— Да, мне сказали об этом. Так что пришлось прекратить эксперимент… Хочу попробовать гамибазин.
— Антиникотиновую жевательную резинку?
— Да, — кивнул Чикуров. — Ее в Армении выпускают… Не могу достать.
— Это верно. Выпускают мало, а спрос огромный. Вы представить себе не можете, сколько мы получаем писем!.. В Ереване расширяют выпуск гамибазина, так что скоро, наверное, удастся удовлетворить всех нуждающихся… Кстати, анабазин — таблетки от курения, которые лежат
Суичмезова взяла чикуровского белого офицера, а Игорь Андреевич — ее: начался размен фигурами. Разговор постепенно перешел на клинику.
— Что вы можете сказать о Рудике? — спросил следователь.
— О, Владимир Евтихиевич интересный человек! — сказала Марианна Потаповна. — Задор, энергия — как у молодого! И это в шестьдесят лет!.. Часа два убеждал меня в перспективности ювенологии. Просил поддержать. Они с Рогожиным, главным зоотехником «Интеграла», хотят провести широкомасштабный эксперимент по омоложению животных, а затем на основе полученных данных перейти к апробации на людях. Коллектив клиники буквально горит и пылает этой идеей.
— А вы?
— Я? — усмехнулась Суичмезова. — Чай не королева в министерстве…
— Но и не… — Игорь Андреевич показал ей пешку.
— Ну, скажем, офицер, — с улыбкой кивнула Марианна Потаповна. — За что прикажет генерал, за то и буду воевать.
— Но докладывают генералу офицеры, и от этого ох как много зависит…
Председатель комиссии помолчала, сделала очередной ход.
— Скажу честно, Игорь Андреевич, — призналась она, — ехала я в Березки со страхом. Да и теперь еще нахожусь в больших сомнениях… Я ведь знаю Баулина лично. И уж коли он дошел до взяток!.. Так что волей-неволей приходится думать: а как же другие? — Ну, зачем так мрачно? — возразил Игорь Андреевич. — И можно ли обобщать? Из-за двух человек — главврача и главной медсестры — зачеркивать труд и старания всего коллектива!
— Больше никто не замешан? — испытующе посмотрела на следователя Суичмезова.
Чикуров понял, что вопрос этот очень важный. От ответа на него зависело, возможно, очень многое, в частности — какие выводы сделает комиссия. Имел ли право Игорь Андреевич открывать ее председателю некоторые сведения, составляющие тайну следствия? В Москве Чикуров обещал Суичмезовой содействие. Как и она ему. И вот теперь Марианна Потаповна тоже хочет знать истину.
— По сведениям, которыми мы располагаем на сегодня, во взяточничестве замешаны в клинике только Орлова и Баулин, — сказал следователь.
— Спасибо за откровенность. Понимаете, в нашей комиссии пять человек. Не скрою, настроены все по-разному. Мнения крайние. Кое-кто считает, что произошедшее в клинике — очень плохой симптом. Это вина и позор всего персонала…
— Хорошего мало, — заметил Чикуров. — Это так. Но я всегда против того, чтобы стричь под одну гребенку всех работающих в какой-нибудь отрасли. К примеру, работников торговли, снабженцев, таксистов… Предвзятость меня возмущает! Кстати, как и мнение, что нельзя критиковать учителей: мол, что подумают ученики. Или председателя райисполкома: как к этому отнесутся избиратели!.. Должность, положение — не охранная грамота от критики, какого бы ранга ни был человек!.. Не знаю, читали вы или нет в «Известиях» статью о том, как в Белоруссии один весьма заслуженный юрист, старший следователь по особо важным делам при прокуроре республики, обвинил в убийстве ни в чем не повинных людей…