Преступный мир и его защитники
Шрифт:
Жена дантиста, вопреки его заявлению, настаивала, что хранящийся в банке капитал составляет ее неотъемлемую собственность и был передан ей Крамером в виде свадебного подарка. Без этого обеспечения она и не вышла бы за него замуж, так как чувствовала к нему антипатию. Уже вскоре после свадьбы он стал грубо обращаться с ней и потребовал свой подарок обратно. Когда она наотрез отказалась исполнить его требование, к мужу приехали племянник и племянница, и он начал вести с ними таинственные переговоры.
Осенью 1901 года дело это слушалось в санкт-петербургском окружном суде, с участием присяжных заседателей.
Защищали подсудимых: С. Крамера — присяжный поверенный Базунов и М. Маслову —
Все обвиняемые производили благоприятное впечатление своим внешним интеллигентным видом. Из них сильно волновался только Крамер, дававший свои объяснения подавленным, тихим голосом. Встреча на суде с женой, донесшей на него прокурору и являвшейся главной свидетельницей по этому делу, видимо, действовала на него самым угнетающим образом.
Владимир Фальк, одетый в мундир военного врача, и Мария Маслова, симпатичная молодая женщина, недавно вышедшая замуж, держались вполне спокойно и в своих показаниях обрисовывали дядю с самой хорошей стороны.
По их словам, он очень любил свою родню и при всяком удобном случае охотно помогал деньгами.
Свой противозаконный поступок Крамер объяснил неудачно сложившимися для него семейными обстоятельствами. Жена явно не любила его и обнаруживала к нему пренебрежение, но это, однако, не помешало ей всецело присвоить себе деньги, которые он перед свадьбой дал ей для обеспечения их. будущей совместной жизни. Когда ему потребовались деньги, она наотрез отказалась дать их, пользуясь тем, что они были положены в банк на ее имя.
Потеряв надежду добром получить свой капитал, он обратился за советом к знакомому юристу, и тот будто бы посоветовал ему обманным способом добиться возвращения денег.
— Позвольте, какой же это юрист мог посоветовать вам такие вещи?! — прервал подсудимого председательствующий. — Быть может, это не юрист?
— Нет, он юрист и состоит на государственной службе.
— Но кто же он такой? Откройте нам имя его.
— Я не могу этого сделать, — смущенно ответил Крамер.
Жена его — красивая, молодая женщина — говорила, что еще до свадьбы знала Крамера как беспринципного человека со многими некрасивыми поступками, у которого слова далеко расходились с делом. Не чувствуя к нему любви, она долго не соглашалась на брак, и свадьба их состоялась лишь летом 1899 года, да и только потому, что Крамер согласился обеспечить ее вкладом в банк на ее имя свыше 7 000 рублей. Выходя за него замуж, она надеялась его облагородить своим женским влиянием, но надежды ее не оправдались. Муж в первые же дни после свадьбы потребовал от нее возвращения его денег и, потерпев неудачу, стал грубо обращаться с ней.
На суде выяснилось, что и ей не в пользу послужили деньги мужа. Отданный в государственный банк на хранение, капитал заключался в акциях и выигрышных билетах, по номинальной оценке на сумму до 7 300 рублей. Взяв обратно эти бумаги, жена Крамера реализировала их и, выручив около 15 000 рублей, открыла аптекарский магазин. Дела магазина пошли из рук вон плохо, и в результате от капитала обвиняемого осталось только одно приятное воспоминание. После этого жена опять сошлась с мужем, тем более, что у них был ребенок, и потому она желала прекратить уголовное преследование против мужа, но было уже поздно.
На суде она заявила, что ничего не имеет против мужа, и просила присяжных заседателей простить его.
Товарищ прокурора в своей речи совершенно отказался от обвинения Масловой, поддерживая его главным образом против Крамера и отчасти против его племянника, который, по его мнению, не мог не знать о преступных замыслах дяди.
Защита, с своей стороны, ходатайствовала об оправдании всех подсудимых
После краткого совещания присяжные заседатели вынесли всем трем подсудимым оправдательный вердикт.
РЕДКИЙ ПРОЦЕСС
В конце 1889 года, при введении в Лифляндской губернии положения о преобразовании крестьянских присутственных мест, секретарь Курляндского губернского акцизного управления Иосиф Коссацкий был командирован для исполнения обязанностей комиссара по крестьянским делам в Аренсбургский уезд.
В это время началось соединение мелких крестьянских волостных обществ в более крупные. Вновь образованные волости, по предложению Коссацкого, стали строить дома для волостных правлений и судов. Когда волостные дома были построены, то Коссацкий принял на себя обязанность закупки и поставки, конечно, за счет волостей, всех предметов устройства и меблировки этих домов. Между прочим, он приказал устроить при каждом волостном правлении комнату, в которой могли бы останавливаться и, в случае надобности, ночевать приезжающие должностные лица. Комнаты эти были снабжены кроватью, умывальником, зеркалом и другой необходимой для проживания в них мебелью. Снабжение волостных правлений предметами обстановки было проведено Коссацким в период времени с 1892 года по 15 октября 1896 год. Все было устроено, по-видимому, прилично, и Коссацкий получил благодарность за «блестящее» устройство волостей по новому распределению.
В 1896 году Коссацкий был назначен начальником Эзельского уезда, и его заменил комиссар по крестьянским делам Бабанов, который вскоре донес лифляндскому губернатору генерал-майору Суровцеву, что Коссацкий при снабжении волостей предметами обстановки, очевидно, присвоил себе и растратил значительные суммы волостных денег. Ввиду такого заявления по этому делу было проведено административное расследование, выяснившее, что Коссацким было растрачено общественных денег около 3 000 рублей.
Далее обнаружилось, что ни одно волостное общество не давало ему полномочий на приобретение обстановки для волостных домов и он чуть ли не насильно заставлял брать покупаемые им вещи.
Обыкновенно он говорил: «Вы обязаны принять вещи и уплатить деньги». Никто не осмеливался ослушаться его, тем более что он был всем известен как очень строгий начальник, не терпел возражений и угрожал за непослушание арестом или удалением от должности. За малейшую ошибку он строго наказывал. Требуя от подчиненных ему должностных лиц беспрекословного повиновения и исполнения приказаний, Коссацкий не только ругал осмелившихся не соглашаться с ним всевозможными бранными словами, но и налагал на них штрафы. Провинившихся он вызывал иногда телеграммою за их собственный счет или за счет волости в Аренсбург и сажал под арест.
Наконец, когда Коссацкий присутствовал на сходе выборных, то он никому не давал говорить, грозя кулаком и арестом.
Все трепетали перед Коссацким, и никто не смел жаловаться на него высшему начальству. Люди охали, вздыхали про себя, что «видно Бог послал им притеснителя», и платили требуемые суммы.
Во всех действиях Коссацкого по поставке вещей волостным правлениям видна была одна главная цель — извлечь из каждой операции для себя возможно большую денежную выгоду, иначе говоря — присвоить себе по возможности больше волостных денег. Этой цели он достигал двояким образом: 1) покупал на счет волостей в магазинах разные вещи лично для себя и 2) брал с волостей за купленные предметы больше, чем сам платил за эти предметы торговцам.