Превосходство Борна
Шрифт:
– Он сказал мне только то, что их участие согласовано с Вашингтоном. Он буквально клялся, что больше ему ничего не известно. Что еще можно было сделать? Проверять их документы?
Алекс помолчал некоторое время, затем вновь вернулся к разговору.
– Есть один человек, Мэтт, огромных размеров, который выглядит, как китайский вариант человека-горы. – Конклин вновь замолчал. Голова Ричардса начала подергиваться.
– Я не знаю… точно.
– Кто он?
– Я только видел его, и это все, что я знаю. Его трудно не заметить.
– Но мне кажется, что это не все, Мэтт. Наверняка
– Но послушай, Алекс! Это всего лишь сплетни и ничего больше, ничего конкретного.
– Мне всегда нравились сплетни. Так выкладывай эти сплетни, Мэтт, а не то моя нога случайно может соскочить на твое лицо. Ты же видишь, я плохо управляюсь с нею. – И чтобы его слова не были пустым звуком, Конклин переместил протез прямо между лопаток своего пленника.
– Господи! Ты сломаешь мне позвоночник!
– Нет, я думаю, что начать придется с лица. Кто он, Мэтт? – Конклин переместил протез, и теперь давление распространялось уже на череп.
– Ну хорошо! Как я уже сказал, это не было клятвой на Евангелии, но мне шепнули, что этот человек занимает высокий пост в МИ-6.
– Можно мне попросить ваш галстук, доктор? – неожиданно произнес Конклин, развязывая свой. – Твой галстук, Мэтт, мне тоже понадобится.
Двумя минутами позже офицер Мэтью Ричардс лежал за колонной со связанными руками и ногами, а его рот был надежно закрыт.
– Они все еще пытаются догнать наше прикрытие, которое теперь на полпути в Малайзию.
– Кто это был? Я понимаю, что не женщина.
– Да, женщина едва ли справилась бы с такой задачей. Мы очень часто используем его здесь как лишнюю пару глаз в приграничном районе. Он промышляет золотом и алмазами, но никогда не связывается с наркотиками. Его излюбленные места – Гонконг, Сингапур, Макао. Я думаю, что он не всегда был таким. Что-то произошло в его жизни, и она пошла по другой полосе. У него даже отобрали его медали.
– Какие медали?
– Олимпийские медали 1976 года. По бегу и по бегу с препятствиями.
Они молча поднялись по эскалатору на площадку с выходными терминалами. Навстречу им попалась группа рабочих, которые отправлялись убирать перрон. Алекс повернулся в их сторону, щелкнул пальцами правой руки и, отогнув большой палец, сделал движение в направлении нижних дверей. Сообщение было понятным, через несколько минут связанный агент ЦРУ, несомненно, будет найден позади колонны.
– Это именно тот, кого они все называли майором, – пояснила Мари, сидя на стуле против Конклина, пока Мо, стоя на коленях, осматривал ее левую ногу. – Ой, ой! – закричала вдруг она, подтягивая ногу и пряча ее под стул. – Извини, Мо.
– Ничего-ничего, там все хорошо заживает. Это случайная боль, сейчас она пройдет. Попозже я сменю повязки. – Панов поднялся и сел на стул возле небольшого стола.
– Ты остановился здесь? – спросила она Конклина.
– Мой номер чуть дальше твоего, через холл, соседний с тобой оказался занятым.
– Как тебе удалось раздобыть хотя бы этот?
– Деньги решают все, а кроме того, не забывай, что это Гонконг… Давай все же вернемся к майору.
– Его имя Лин Вэньчжу.
– Она уверена в этом?
– Да, вполне. Она слышала, что он один из лучших офицеров секретной службы здесь, в Гонконге, включая ЦРУ и КГБ.
– Я понимаю это, – сказал Алекс, согласно кивая головой, – и могу поверить, что ее сведения достаточно точны, но что-то здесь не сходится, есть какое-то потерянное звено. Для Лондона одно дело – соглашаться на проведение Вашингтоном операции на их территории и совсем другое для МИ-6 сообщать нам обо всех имеющихся у них в этом регионе агентах, тем более таких способных, как наш майор.
– Почему? – заинтересовался Панов.
– По нескольким причинам. Во-первых, они никогда не доверяли нам, не столько замыслам и намерениям, сколько мозгам, которые их исполняют. Во-вторых, почему риск операции, проводимой американскими бюрократами, должен нести английский персонал? Это, пожалуй, главная точка нестыковки всего, что мы знаем на сегодня. Лондон никогда не согласится с таким положением вещей.
– Я могу предположить, что вы имеете в виду Мак-Алистера? – спросила Мари.
– Я провел некоторый анализ, – покачал головой Конклин, – и могу сказать, что он является или самым сильным, или самым слабым фактором во всем сценарии. Скорее, второе. У него достаточно ограниченное воображение и немного подмороженные мозги. Я хочу сказать, что Эдвард Ньюингтон Мак-Алистер просто-напросто кролик. Его уши мгновенно встают торчком при первом же сигнале надвигающегося конфликта или ошибки, и он моментально скрывается бегством. Он один из лучших аналитиков, но у него нет квалификации, чтобы быть хорошим оперативником, не говоря уже о стратегическом руководстве операцией такого масштаба. Едва он появился бы на сцене в этом качестве, его мгновенно бы освистали, поверьте мне.
– Но он очень убедительно терроризировал нас с Дэвидом, – коротко вставила Мари.
– Ему подсунули этот сценарий и велели дополнить его сюжетами. Но когда ты сбежала от них, он оказался в затруднении: следующие сюжеты ему некуда было вставлять, и весь сценарий оказался под угрозой провала.
– А кто автор этого сценария? – спросил Панов.
– Хотелось бы мне знать. Никто из тех, с кем мне удалось побеседовать в Вашингтоне, не знает этого, а их было несколько человек. Они не стали бы лгать мне…
– Кэтрин Степлс кое-что рассказала мне, – прервала офицера Мари. – Я не знаю, может ли это помочь или нет, но это почему-то осталось в моей памяти. Она сказала, что в Гонконг прилетел один из высших государственных чинов, который «гораздо больше, чем дипломат», или что-то в этом роде. И она при этом высказала мысль, что имеется прямая связь между его появлением и всем происходящим.
– Как его звали?
– Этого она мне не сказала. Но позже, когда я увидела рядом с ней Мак-Алистера, я подумала, что тогда речь шла о нем. Но, может быть, и нет. Аналитик, которого ты только что описал, и нервничающий человек, который разговаривал с нами в Мэне, едва ли мог быть дипломатом и тем более государственным лицом. Это должен быть кто-то еще.