Превратности судьбы
Шрифт:
— Вероятно, потому, что она не понимала, что именно видит в зеркале. Не говоря уж о том, чтобы интерпретировать образы и видения. Я ведь уже говорила: у нее были очень средние способности, и это в лучшем случае. Она не понимала, что видела в зеркале лишь психический след, который зеркало впитало в себя. Эта женщина была убеждена, что действительно видит духов. Нельзя ее за это винить.
— Сущая правда, что большинству людей, наделенных особыми талантами психики, недостает научного понимания, — признал Оуэн. — Готов признать, что некоторые практикующие ошибочно думают, что на самом
— Очень великодушно с вашей стороны, сэр, что вы это признаете.
— И Гейбриел Джонс прав. На долгие годы вперед главной задачей Аркана должно стать просвещение публики относительно природы паранормальных явлений.
Вирджиния выразительно приподняла брови:
— Вы говорите о новом Магистре Общества?
— Да, о нем. Он убежден: пока нет научного понимания того, что есть психическая энергия, на людей, наделенных талантом, будут в лучшем случае смотреть как на дешевых фокусников. А в худшем — к ним будут относиться со страхом и подозрением.
— От души надеюсь, что мистер Джонс преуспеет в своих планах.
Насмешливый тон спутницы задел Оуэна.
— Вы сомневаетесь в том, что это возможно?
— Подозреваю, что слишком много утечет воды, прежде чем переменятся взгляды людей. А пока тем, у кого есть хоть небольшой талант, приходится полагаться лишь на собственный ум.
— Но у вас-то огромный талант, Вирджиния. Но мы зря теряем время. Окажите любезность, взгляните в это зеркало.
— Да, разумеется. — Вирджиния сосредоточила внимание на зеркале, стоящем на туалетном столике.
И Оуэн снова почувствовал, как воздух ожил, наполняясь энергетическими токами. Он разбудил собственный дар и усилил его интенсивность, чтобы наблюдать работу Вирджинии во всей полноте ощущений.
Она долго и сосредоточенно вглядывалась в зеркальную глубь.
— Здесь есть образы, — сказала она, наконец, и ее брови сошлись на переносице. — Я вижу послеобраз жертвы. Он оставил в зеркале глубокий след. Но здесь есть что-то еще…
— Что же?
— Это зеркало… оно как ловушка для некой энергии. Очень странной энергий. Она — как замороженный огонь!
— Опишите жертву.
— Она сидит за столом, пристально глядя в зеркало. Она умирает… и знает это. Вот она хватается за грудь и смотрит вправо. И то, что она видит, приводит ее в ужас…
Оуэн перевел взгляд направо от туалетного столика.
— Кровать. Убийца спрятал орудие убийства под кроватью. Дракон или другой заводной механизм выкатился из-под кровати, когда почуял, что жертва вошла в спальню и уселась за стол.
— У нее не было шанса. Она умерла в тот же миг, когда начала понимать, почему погибает.
— Нет ли каких-нибудь указаний на то, что она знала, кто убийца?
— Нет. Кажется, все, что она могла увидеть, — это устройство, которое ее убило.
— Тем не менее, вполне вероятно, что она все-таки знала убийцу. Просто не предполагала, что именно этот человек спрятал дьявольскую игрушку под ее кроватью.
— Думаю, вы правы. — Вирджиния содрогнулась всем телом. А ее отраженные в зеркале глаза, казалось, в ужасе расширились.
Оуэн пересек комнату и встал рядом с Вирджинией. Затем положил руку ей на плечо. Сквозь ткань одежды он чувствовал, как горит ее кожа — то был особый жар, порождаемый ее даром. Подобный огонь в крови был ему хорошо знаком; он и сам не раз испытывал такое.
— Достаточно, — мягко сказал Оуэн. — Мы нашли то, что искали. Теперь мы знаем причину смерти. Пора отправляться домой.
Через две улицы от дома миссис Рэтфорд они сели в наемную карету. Открыв дверцу экипажа, Оуэн помог Вирджинии забраться внутрь и тотчас последовал за ней.
— Гарнет-лейн, — сказал он вознице.
— Да, сэр. — Кучер взял поводья.
Дракона Оуэн завернул в одеяло и положил сверток с игрушкой на пол кареты; сам же сел напротив Вирджинии. Его чувства по-прежнему бушевали. Хотя чего еще он мог ожидать? Соприкосновение с опасностью, с насилием — это всегда поднимало бурю эмоций и ощущений, и эта буря длилась часы, иногда даже целые дни. Однако события в доме миссис Рэтфорд повлекли за собой не только психическое, но и физическое возбуждение. И Оуэн знал: то, что он сейчас испытывал, было отчасти связано с присутствием Вирджинии. Что-то произошло, когда они сцепили руки, чтобы вместе бороться с заводным драконом. Что-то столь же сокровенное, сколь и необъяснимое.
Оуэн был уверен, что эта поездка упрочила связь между ними. Ему до смерти хотелось спросить Вирджинию, знает ли она об этой связи. Но он боялся, что подобный, слишком личный, вопрос может ее встревожить. А она уже и так ужасно нервничала из-за их совместной работы.
Но как долго продлится его ожидание? Когда она наконец-то признает, что отныне их связывают таинственные узы? Пока что эта связь имела лишь психическую природу, однако желание скрепить ее жаркой энергией физической страсти уже волновало его кровь.
Оуэн взглянул на девушку. Он мог поклясться, что в неярком свете каретных фонарей ее глаза блеснули ответным жаром. «Она тоже это чувствует», — решил Оуэн. Хотя вполне возможно, что огоньки в ее глазах были всего лишь отблесками лихорадочного пламени, порожденного ее талантом во время их сегодняшнего расследования. Всегда требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после подобной схватки.
— С вами все в порядке? — спросил Оуэн, чтобы хоть что-то сказать.
— Да, — ответила Вирджиния. Она аккуратно расправила складки плаща. — Но я должна признаться, что до сих пор сама не своя. Никогда прежде мне не доводилось сталкиваться с подобным… Просто буря галлюцинаций!
— Мне тоже не приходилось. И если вас это утешит, то могу сказать: мне, как и вам, очень не по себе.
Девушка улыбнулась:
— Чтобы расстроить ваши нервы, сэр, нужно нечто посильнее заводного дракона!
— Ведь это вы его победили.
— Без вашей помощи я бы не справилась. — Вирджиния бросила взгляд на завернутого в одеяло дракона. — Он очень силен. И ему в отличие от человеческого существа неведома усталость — работает, пока не кончится завод. Эта машина способна излучать смертельную энергию в течение долгого времени. Один человек, каким бы ни был его талант, не смог бы удержать дракона в своей власти надолго, не истощив при этом собственной силы.