Прежде чем их повесят
Шрифт:
Глокта набрал в грудь воздуха.
— Архилектор желает, чтобы я… объяснился.
Виссбрук визгливо хохотнул.
— Не знаю почему, но вспоминаются крысы, бегущие из горящего дома.
«Подходящая метафора. Если добавить, что крысы бегут из огня прямо в мясорубку».
— Полноте, генерал. — Коска прислонил голову к стене, на его губах играла легкая улыбка. — Наставник мог и не сообщать нам об этом. Он мог выбраться из города тайком, ночью, и концы в воду. Я сам поступил бы именно так.
— Позвольте мне не принимать во внимание то, как поступили
— Я прекрасно осознаю наше положение! — резко сказал Глокта. — «В последние несколько дней в воздухе так пахнет паникой, что это чуют даже мертвецы». — Однако приказ архилектора абсолютно ясен: сражаться до последнего человека. Никакой капитуляции.
Плечи Виссбрука поникли.
— Все равно капитуляция не поможет.
Он встал, механически одернул мундир, затем медленно задвинул свой стул под стол. Глокта почти жалел его в эту минуту.
«Возможно, он заслуживает жалости, но весь запас ее я растратил на Карлотту дан Эйдер. Хотя она-то как раз вряд ли этого заслуживала».
— Позвольте дать вам маленький совет. С точки зрения человека, видевшего гуркскую темницу изнутри. Если город падет, настоятельно рекомендую вам покончить с собой, но не позволить взять себя в плен.
Глаза генерала Виссбрука на мгновение широко раскрылись, затем он опустил взгляд на великолепный мозаичный пол и сглотнул. Когда он вновь поднял лицо, Глокта с удивлением увидел на его губах горькую усмешку.
— Это не совсем то, на что я рассчитывал, когда пошел в армию.
Глокта тоже криво ухмыльнулся и постучал тростью по изувеченной ноге.
— Я могу сказать то же самое. Как писал Столикус? «Вербовщик продает мечты, но поставляет кошмары».
— Цитата весьма уместна.
— Если это хоть как-то вас утешит, я сомневаюсь, что меня ждет лучшая участь.
— Утешение небольшое.
Виссбрук щелкнул до блеска вычищенными каблуками и встал навытяжку, как струна. На несколько мгновений он замер, затем без единого слова развернулся к двери и удалился. Его гулкие шаги постепенно стихли в коридоре снаружи.
Глокта взглянул на Кадию.
— Невзирая на то, что я сказал генералу, я советую вам сдать город при первой удобной возможности.
Усталый взгляд Кадии скользнул вверх.
— После всего этого? Теперь?
«В особенности теперь».
— Может быть,
— Такое утешение вы мне предлагаете? Милость императора?
— Больше у меня ничего нет. Как вы мне говорили насчет человека, заблудившегося в пустыне?
Кадия кивнул.
— Чем бы это ни кончилось, я хочу поблагодарить вас.
«Благодарить меня, глупец?»
— За что? За то, что я разрушил ваш город и оставил вас на милость императора?
— За то, что вы проявили к нам уважение.
Глокта фыркнул.
— Уважение? А мне казалось, я просто говорил вам то, что вы хотели услышать, поскольку хотел получить то, что мне нужно!
— Может быть, и так. Но благодарность не стоит ничего. Да пребудет с вами Бог!
— Бог не пойдет за мной туда, куда я отправляюсь, — пробормотал Глокта, глядя вслед Кадии, который медленно, волоча ноги, выходил из комнаты.
Коска широко улыбнулся ему, задрав свой длинный нос.
— Значит, обратно в Адую, наставник?
— Совершенно верно, обратно в Адую.
«Обратно в Допросный дом. Обратно к архилектору Сульту».
Едва ли это была радостная мысль.
— Может быть, мы еще увидимся там.
— Вы так думаете?
«Более вероятно, что тебя растерзают на куски вместе с остальными, когда падет город. И ты упустишь возможность посмотреть, как меня повесят».
— Если я чему-то и научился в жизни, так это тому, что всегда остается шанс на лучшее — Коска ухмыльнулся, оттолкнулся от стены и зашагал к двери, небрежно положив руку на эфес своей сабли. — Мне будет очень жаль, если я потеряю хорошего работодателя.
— Мне тоже будет очень жаль, если вы меня потеряете. Однако приготовьте себя к возможному разочарованию. Жизнь ими полнится.
«И то, чем она кончается, зачастую бывает величайшим из разочарований».
— Ну что ж, если одному из нас суждено разочароваться… — Коска поклонился в дверном проеме, театрально взмахнув рукой; облезлая позолота на его некогда великолепной кирасе блеснула в луче утреннего солнца. — Знакомство с вами было для меня большой честью.
Глокта сел на постели, ощупывая языком беззубые десны и потирая пульсирующую ногу. Он оглядел свои апартаменты.
«Точнее, апартаменты Давуста. Вот здесь однажды среди ночи меня напугал старый колдун. Здесь я смотрел в окно на пылающий город. Здесь я был чуть не съеден четырнадцатилетней девочкой. Ах, счастливые воспоминания…»
Глокта сморщился от боли, вылез из кровати и проковылял к единственному сундуку, который он взял с собой в Адую.
«И здесь же я дал расписку на миллион марок, предоставленных мне банкирским домом „Валинт и Балк“. — Он вынул из внутреннего кармана плаща плоский кожаный футляр, который дал ему Мофис. — Полмиллиона марок в ограненных камнях, почти не тронутые».