Прежде чем их повесят
Шрифт:
— Он так и не появился?
— Нет, его сняли с корабля. За ним послал Хофф. С тех пор мы больше ничего не слышали.
— Высокопоставленные друзья, — кисло проговорил Бринт. — Небось получил какое-то несложное задание и разгуливает сейчас по Адуе, вольничает с женщинами, пока мы тут отмораживаем себе зады.
— Ну, если откровенно, — вставил Челенгорм, — с женщинами он вольничал и тогда, когда мы были рядом.
Вест нахмурился. К несчастью, это была чистая правда. Каспа сгреб со стола свои карты.
— Так что мы теперь играем на интерес.
— Больше-то здесь все равно
Остальные разразились хохотом, у Каспы по бороде потекло вино. Вест приподнял брови. Очевидно, они были пьяны, и чем скорее он к ним присоединится, тем лучше. Он опрокинул еще стакан и потянулся за бутылкой.
— Ладно, вот что я вам скажу. — Челенгорм тасовал карты дрожащими пальцами. — Я чертовски рад, что мне не придется сообщать о вашей гибели вашей сестре. Я неделями не спал, все думал, как мне это сделать, и до сих пор ничего путного не придумал.
— У тебя в голове сроду не водилось ничего путного, — вставил Бринт, и двое других снова захлебнулись от смеха.
Даже Вест на этот раз сумел выдавить на лицо улыбку, но она продержалась недолго.
— Расскажите про сражение, — попросил Челенгорм.
Вест уставился в свой стакан.
— Это было ужасно. Северяне устроили Ладиславу ловушку, он угодил прямиком в нее и бездарно потерял всю кавалерию. Потом внезапно поднялся туман, да такой, что было не разглядеть собственную руку. Их конница обрушилась на нас прежде, чем мы поняли, что происходит. Потом я, видимо, получил удар по голове. Когда я очнулся, я лежал в грязи на спине, а на меня надвигался северянин. Вот с этим. — Он вытащил из-за пояса тяжелый меч и положил его поперек стола.
Три офицера смотрели на него, как завороженные.
— Кровь и ад, — пробормотал Каспа.
Бринт широко раскрыл глаза.
— И как вы с ним справились?
— Не я. Та девушка, о которой я вам говорил…
— Что?
— Она выбила ему мозги кувалдой. Спасла мне жизнь.
— Кровь и ад, — повторил Каспа.
— Фью! — Бринт тяжело откинулся на спинку стула. — Вот это, похоже, настоящая женщина!
Вест опять хмуро уставился на стакан в своей руке.
— Да, это верно. — Он вспомнил, как Катиль спала рядом с ним, ее дыхание на своей щеке. Настоящая женщина. — Абсолютно верно.
Он осушил стакан и встал, засовывая меч северянина обратно за пояс.
— Вы уходите? — спросил Бринт.
— Есть еще кое-что, о чем мне нужно позаботиться.
Челенгорм встал вместе с ним.
— Я должен поблагодарить вас, полковник. За то, что послали меня с этим письмом. Похоже, вы были правы — я там ничего не смог бы изменить.
— Да. — Вест тяжело вздохнул. — Там никто ничего не смог бы изменить.
Ночь была тихой и морозной, сапоги Веста скользили и чавкали в подмерзшей грязи. Повсюду горели костры, вокруг них в темноте кучками сидели люди, закутавшись во все одежды, какие у них только были. Дыхание курилось паром над их головами, осунувшиеся лица освещало неровное желтое пламя. Один костер на вершине холма над лагерем горел ярче остальных, и Вест направлялся к нему, спотыкаясь после выпитого. Рядом с костром он увидел две темные фигуры, постепенно прояснявшиеся
Черный Доу курил трубку, и дым чагти клубами вылетал из его рта, оскаленного в свирепой усмешке. Между его скрещенными ногами была зажата открытая бутылка, и еще несколько пустых валялось в снегу неподалеку. Справа, в темноте, кто-то пел на северном наречии. Голос сильный и низкий, а слуха никакого.
— Он рассек его до пя-а-ат!.. Нет… До пя-а-а-ат!.. До… погоди-ка…
— У вас все нормально? — спросил Вест, протягивая руки в перчатках к потрескивающим языкам пламени.
Тридуба радостно улыбнулся ему, слегка покачиваясь. Вест подумал, что в первый раз он видит старого воина улыбающимся. Тридуба ткнул большим пальцем в сторону склона:
— Тул пошел отлить. И попеть. А я надрался в говно! — Он медленно завалился на спину и с хрустом погрузился в снег, широко раскинув руки и ноги. — А еще накурился. Я насосался! Эх, мать, да я булькаю, как болота Кринны! Доу, где мы?
Доу разинул рот и прищурился, глядя поверх пламени, словно рассматривал что-то вдали.
— В долбаной заднице, — наконец ответил он, взмахнув трубкой. Он захихикал и дернул Тридубу за носок сапога. — Где еще мы можем быть? Хочешь затянуться, Свирепый? — Он протянул трубку Весту.
— Давай.
Вест пососал чубук и ощутил, как дым входит в легкие. Закашлялся, выпустив облако бурого пара в морозный воздух, и затянулся снова.
— Ну-ка, дай ее сюда, — сказал Тридуба, снова садясь и выхватывая трубку у него из рук.
Из темноты выплыл зычный раскатистый голос Тула, который безбожно фальшивил:
— Он взмахнул секирой, словно… как там? Он взмахнул секирой, словно… дерьмо. Нет, постой-ка…
— Ты не знаешь, где Катиль? — спросил Вест.
Доу насмешливо оскалился.
— О, она тут неподалеку. — Он взмахнул рукой в направлении палаток выше по склону. — Я думаю, там, наверху.
— Неподалеку, — отозвался Тридуба, тихо посмеиваясь. — Неподалеку.
— Его звали… Девять… Смерте-е-е-ей! — раздавался хриплый рев из-за деревьев.
Вест пошел по следам, ведущим вверх по склону в сторону палаток. Чагта уже начинала действовать. Его голова стала легкой, ноги двигались без труда. Нос больше не мерз, ощущалось лишь приятное покалывание. Вест услышал голос — тихий женский смех. Он улыбнулся, сделал еще несколько шагов по хрустящему снегу и подошел к палаткам. Теплый свет лился через узкую щель в ткани. Смех становился все громче:
— Ах… ах… ах…
Вест нахмурился. Это было уже не похоже на смех. Он подошел ближе, очень стараясь не шуметь. Новый звук вплыл в его затуманенное сознание: прерывистое рычание, словно в палатке было какое-то животное. Он подобрался еще ближе и нагнулся, чтобы заглянуть за полог, едва осмеливаясь дышать.
— Ах… ах… ах…
Он увидел обнаженную спину женщины, извивающуюся, движущуюся вверх и вниз. На этой худой спине напрягались мускулы, под кожей проступали позвонки. Еще ближе, и он разглядел ее волосы, темные и растрепанные. Катиль. Из-под нее торчала пара жилистых ног — одна нога была так близко от Веста, что он мог бы дотронуться до нее, — с шевелящимися толстыми пальцами.