Прежде всего вейла
Шрифт:
Рефлексы, почти двадцать лет назад приобретенные в английской армии и отточенные впоследствии, не подвели, и мужчина резко откатился в сторону. Северус еще почувствовал, как нога Гарри оттолкнула его еще дальше, и одновременно осознал, что рукоять метлы мальчишки прошла в нескольких сантиметрах от его головы. Услышав треск ветвей дерева, через крону которого прорвался снова взмывающий в высь Гарри, он скривился. Но еще до того, как он повернулся в ту сторону, он знал, что матч для Люциуса закончился. Его вейла всего на полсекунды опоздал, а юный ловец уже гордо воздел руку, сжимающую снитч, не обращая никакого внимания
Северус задумался - что же, во всем есть хорошие стороны. Так что, став деканом Гриффиндора, он в этом году, возможно, испытает удовольствие от того, что возглавляемый им факультет получит Кубок по квиддичу.
Мужчина спокойно поднялся и пошел к месту приземления Гарри и Люциуса. А когда приблизился к ним, то обнаружил запыхавшегося младшего из них лежащим на спине, раскинув руки и закрыв глаза. Едва удалось удержаться от смеха, когда Люциус жалобно поинтересовался:
– Северус, ты же не хочешь мне сказать, что он каждый матч по квиддичу заканчивает в таком состоянии?
Да, пролет через крону не прошел для Гарри бесследно - ему сильно исцарапало руки и лицо. Тем не менее, мужчина ответил нарочито радостно:
– Не всегда. Бывает и хуже...
– Северус!
– ужаснулся Люциус.
– Я должен был его поймать, - внезапно выдохнул Гарри, опьяненный победой.
– И такого еще не бывало!
– Это из-за того, что ты пока не в самой хорошей форме?
– Нет! Это же моя первая дуэль!
– опроверг домыслы Гарри.
– На матчах все проходит не так напряженно!
– И тем не менее ты сейчас едва дышишь, но об этом поговорим позже. Добби! Принеси нам напитки, - потребовал Люциус, стоило только эльфу появиться на его зов.
– Хозяин Люциус и хозяин Гарри решили провести дуэль ловцов?
– поинтересовался Добби, широко распахнув и без того огромные глаза.
– А выиграл именно хозяин Гарри! Я это знал! Хозяин Гарри - лучший ловец во всем мире!
Люциус глубоко вздохнул, немного обиженный: он все же несколько сдерживался в состязании с Гарри, ведь со своим опытом он мог затянуть матч, а сейчас он явно был выносливей...
Гарри решил подняться, когда услышал звяканье чего-то стеклянного на подносе, принесенном Добби. Взяв одну из прохладных бутылок, он прижал ее к своей щеке, и появившееся на его лице чистое блаженство заставило пересохнуть губы Люциуса. Мерлин! Его юный партнер совершенно не осознавал, как невероятно чувственно он сейчас выглядит. Быстро глянув на Северуса, Люциус понял, что тот так же не остался равнодушен к представшей перед ними картине и теперь, чуть приоткрыв губы, тоже просто пожирал юношу взглядом.
Гарри даже не заметил, что полностью завладел вниманием обоих мужчин. Он коснулся горлышка бутылки губами и начал пить, зажмурив от удовольствия глаза. Каждый глоток казался ему чуть ли не амброзией. Он даже не понимал, что испытывает жажду, но зато теперь он наслаждался, пил с удовольствием. Он уже почти осушил бутылку, когда почему-то распахнул глаза... Чтобы тут же подавиться, увидев выражения лиц Люциуса и Северуса. Мужчины не смогли сдержаться, и их взгляды можно было назвать... похотливыми? И как молодой человек, просто пьющий перед ними сливочное пиво, мог спровоцировать
И потому вместо простого похлопывания закашлявшегося Гарри по спине, рука Люциуса касалась спины парня скорее чувственно. И только кашель окончился, вейла без колебаний поймал губы своего юного партнера. Он заставил себя не спешить, не врываться в податливый рот, а из-за раздавшегося протестующего стона стал действовать еще осторожнее. Он продолжал медленными круговыми движениями гладить спину парня, лаская губами его губы. Когда же его руки коснулась ладонь Северуса, он тут же понял его молчаливую просьбу и опустил руку, уверенный, что Гарри даже не заметит разницы. Они начали приручение младшего волшебника, и сердце Люциуса забилось чаще.
* * *
В свою очередь Ремус впервые в жизни с нетерпением ожидал полнолуния. Ему все труднее становилось сопротивляться тайным авансам, щедро рассыпаемым Драко. К счастью у юноши не было опыта, зато хватало застенчивости, и оттого он не мог слишком сильно настаивать на своих желаниях.
Почему Ремус сопротивлялся?
Просто потому, что оборотень... как бы лучше выразиться... слишком уж сексуально активен.
Слишком агрессивен.
Слишком пылок.
И Ремус считал, что такой партнер - не лучшая пара для первого опыта юного вейлы. Вопреки когда-то сказанному Драко, он не желал брать своего партнера так грубо, чтобы тот не мог сидеть в течение недели... Так что он хотел дождаться, пока минует полнолуние, чтобы его собственные порывы не подстегивались зверем, чтобы провести подтверждение их связи с Драко со всей надлежащей чуткостью. И то, что полнолуние наступит этой ночью, заставляло его оставаться непреклонным...
Он спокойно выпил свое Ликантропное зелье, и только после этого решил сообщить Драко, что на эту ночь возвращается к себе. Недовольный вид партнера просто сломил его силу воли, и уже не способный сопротивляться, он резко привлек вейлу к себе. Пальцы одной руки запутались в волосах на затылке, вторая же легла на ягодицы юноши, губы же захватили в сладкий плен невероятно притягательный рот. Мерлин, как же этот мальчишка соблазнителен, как же возбуждающе ловить его стоны страсти своими губами! Казалось, такой насильственный поцелуй совсем не тревожил вейлу, он с готовностью покорился рукам своего партнера, готовый принять все, что бы Ремус ни пожелал дать. Оборотень едва смог усмирить себя, заставить оторваться от этого соблазнительного рта, когда его собственная рука чуть ли не сама собой скользнула к поясу джинсов юноши, чтобы прикоснуться к обнаженной коже...
Немного задыхаясь, глядя несколько опечалено, Ремус выдавил:
– Я сейчас ухожу, Драко.
– Но...
– Никаких «но», - резко приказал Ремус, крепче сжав пальцы на затылке юноши, - ты мне повинуешься, и точка. Когда я завтра наберусь достаточно сил, то аппарирую сюда. А свою девственность ты потеряешь послезавтра.
Драко застонал одновременно и от обещания, и от разочарования.
– Но почему не сейчас?
– жалобно спросил он.
– Потому что в первый раз ты достоин большего, чем грубые прикосновения и жестокие объятия.