Прежде всего вейла
Шрифт:
Но его очень эффектно задержал Северус, который безо всяких колебаний схватил своего вейлу за талию, а затем и прижав ладонь к его паху, чтобы еще эффективнее отвлечь мужчину.
Как позднее подумал Гарри, все оказалось очень удачно - и то, что он увидел, и стон удовольствия Люциуса чуть отрезвили его, позволив без проблем покинуть Логово. Вот только, явившись в Нору, он все же не чувствовал спокойствия. Что бы там ни случилось, возбуждение ни на йоту не спало, и входить в дом в таком состоянии не хотелось. И хуже всего, своим спасением он обязан Северусу! Парень прекрасно осознавал, что если бы Люциус только коснулся его, он бы пропал. Пока он находился там, все
Понадобилось около получаса, чтобы взять себя в руки, но он так и не смог улыбнуться встретившему его Рону.
– Гарри! Ты вернулся позже, чем вчера! Тебя снова задержал Малфой?
– Люциус, - поправил его Гарри, даже не задумавшись.
Рон застыл, приоткрыв рот, а потом вполголоса продолжил:
– А? Ох... Ну ладно... Как пожелаешь...
– Извини, Рон, - быстро сказал Гарри, - но... ну, так странно там все вдруг...
– Ты о чем?
Гарри начал рассказывать о внезапно почувствованных волнах магии, нахлынувших, когда он пил сливочное пиво, предложенное Люциусом после тренировки в магии. Вейла действительно любезно но твердо отказался от повторного проведения партий в квиддич, заявив, что его долг как можно лучше подготовить Гарри, чтобы тот смог выпутаться из всех передряг, в который он, похоже, просто обожает вляпываться. Гарри тогда просто скривился, а сам подумал, что хоркруксы действительно невероятно сильно защищены, и потому не стоит пренебрегать знаниями. Все может пригодиться, особенно если придется спасать жизни Рона и Гермионы. Парня приятно удивило, как проходило обучение. Северус стал для него партнером и противником, но при этом за все время урока он открывал рот только для заклинаний, и больше ни для чего. Преподавательскую деятельность взял на себя Люциус, указывая на ошибки, помогая их исправить, и ни малейшей насмешки не слышалось ни в его тоне, ни в словах.
Но вот рассказ добрался до момента, когда Северус буквально выгнал его, задержав Люциуса.
– Если бы он не сделал бы этого, - признал Гарри тихо, - полагаю, что я не смог бы... Ты что скажешь?
– Это и правда... оказалось таким неотразимым?
– Ты даже не представляешь, насколько... И хуже всего, - добавил Гарри еще тише, - что я почти хотел этого...
Рон озадачился, услышав эти слова, открывшие, что Гарри уже тянет к Малфою. И потому он с колебанием произнес:
– Ну, это же скорее хорошо, так?
– И да, и нет, Рон!
– выдавил Гарри.
– Ты прекрасно знаешь, что я в одиночку собирался отправиться на охоту за хоркруксами, и это была одна из причин, по которым я порвал с твоей сестрой. Я чувствую, что это игра только между мной и Волдемортом, там не должен участвовать никто другой. Понимаешь ли ты, что только я выжил после столкновения с хоркруксами? И как же я смогу отправиться на розыски, не дав им пойти за мной по пятам, не позволив подвернуть их опасности? Может быть, ты мне подскажешь?
Если Рон и оказался недостаточно озадачен до того, то теперь его изумление должно было бы зашкалить. Эта фраза могла привести только к одному выводу: Гарри оказался готов влюбиться не только в Малфоя, но и в Снейпа тоже... О да, Гермиона не раз повторяла, что так и будет, и ему казалось, что он готов к подобному, но оказалось, что все не так! Да, он знал теоретически, что на Гарри повлияет вейловская магия Малфоя, и его друг будет счастлив, но... Малфой же оставался Малфоем, так? А Снейп? Этот грязный ублюдок, который третировал их в течение шести лет обучения? Ведь Гарри не мог
– Невероятно, правда?
– снова заговорил Гарри вполголоса.
– Что... чево?
– Да то, что я начинаю думать о них, как... О Мерлин! Я начинаю беспокоиться о них... Они начали производить на меня впечатление... Клянусь тебе, Рон, если бы я мог получить маховик времени, никогда бы даже не вышел от Дурслей, только бы не знать...
– Гарри Джеймс Поттер!
– закричала Гермиона у них за спинами, заставляя обоих вздрогнуть.
– Как ты можешь говорить так, когда тысячи волшебников готовы были бы продать и матерей, и отцов, только бы оказаться на твоем месте?
– Да просто, Гермиона, - заметил Гарри.
– Я могу сказать это, потому что именно я влип в нечто подобное! О да, есть еще куча волшебников, которые убить бы готовы за мой шрам, чтобы их называли Избранными, чтобы на них глазели почти все время, стоило бы куда выйти, чтобы постоянно оказываться на первых полосах газет, о прочем уж и не говорю! Но неужели ты думаешь, что так уж много останется желающих, если бы они действительно поняли, что ради этого в возрасте пятнадцати месяцев им придется потерять родителей, десять лет жить в чулане под лестницей, и оказаться преследуемыми всеми Пожирателями Смерти и Волдемортом в придачу?
– Но, Гарри, ведь Малфой и Снейп будут любить тебя!
– Эка важность! Знаешь, начни-ка ты называть их сначала по именам, а я тебе пока напомню, что это значит, что еще двое присоединятся к той компании самоубийц, которых я потащу за собой на гибель, если не сумею победить Волдеморта... Я вообще не понимаю, как Люциус может любить меня, понимая, насколько я ничтожен в Защите даже по сравнению с ним, а ведь я должен сразиться с Волдемортом... И еще, даже не знаю, сегодня Северус вырвал меня чуть ли не из рук Люциуса для того, чтобы предотвратить мое изнасилование, или же для того, чтобы оставить Люциуса для себя одного...
В этот момент Гермионе пришлось сесть, не удержавшись от шока на ногах. О Мерлин, как же быстро подействовала на Гарри вейловская магия... Вот только не сделав счастливее, а заставляя метаться между его былыми убеждениями, страхами и сомнениями...
– Гарри, - заговорила девушка снова, - думаю, ты должен сказать все это... Люциусу.
Она чуть запнулась на имени, но все же преодолела себя.
– Ну да, как же!
– отозвался Гарри.
– И как по-твоему это мне сделать? Нагрянуть туда эдак после полудня и бросить ему: мол, стоит мне его только увидеть, и я обмираю от страха от одной только возможности, что он просто прикоснется ко мне, но при этом все кончается тем, что почти желаю его? Что ни единой больше ночи не могу спокойно провести, не представив себя в коконе его крыльев? Что мне кажется почти милым Северус, несмотря на все, что пришлось вытерпеть от него за все миновавшие шесть лет? И что, - так, мимоходом, - я совершенно неопытен, потому что благодаря Рону так и не сумел продвинуться дальше нескольких поцелуев с Джинни?
Рон только открыл рот, чтобы запротестовать, но тут же одумался. Ведь он и правда не оставил Гарри даже возможности действовать, контролируя его встречи со своей сестрой. Но ведь Джинни его сестра, а не какая-то там посторонняя девчонка! Ей едва исполнилось шестнадцать, и поцелуев вполне достаточно! Но ладно, зато теперь понятны волнения друга, которому приходится встречаться с двумя мужчинами (о чем вообще-то сложно думать, не чувствуя, как перехватывает горло), обладающими опытом, которого нет у Гарри...