Прежде всего вейла

kelokelo

– Куда угодно, только не Слизерин!– отозвался Драко.
– Ладно, и не Хаффлпафф тоже. Правильно?

– Послушайте, юноша, кто у нас тут занимается распределением - вы или я?– возмутилась Распределяющая Шляпа.
– И вообще, я уже приняла решение!

– Итак, решено, - громко сказала Распределяющая Шляпа, - ГРИФФИНДОР!

За столом ало-золотых на аплодисменты не скупились, и только четверо подростков сначала застыли от удивления, а были готовы умереть на месте, стараясь сдержать душивший их смех. А когда Гарри встретился

взглядом с Люциусом, то все же не сдержался и расхохотался, заражая своим смехом и без того едва державшихся Рона, Гермиону и Джинни.

Драко едва волочил ноги, подавленно направляясь к столу ало-золотых. Мерлин, отныне его мантия этих же цветов, как и галстук! Какой ужас!

Люциус оставался на своем месте, но сейчас его улыбка действительно была только маской. Его собственный сын, его кровь и плоть, отправлен к львам! Не то чтобы львы настолько уж плохи, - его партнер там старожил, - но все же, это же его собственный сын... Он хмуро посмотрел на Северуса, шепнувшего ему на ухо:

– Тем лучше, легче будет наблюдать за ними. Все в одном месте, и я могу по желанию заходить в гостиную факультета...

Ремус не особенно удивился результату распределения. Союз с ним действительно способствовал быстрейшему достижению зрелости юношей. При этом Драко уходил из-под руки хоть и заботливого, но все же подавляющего своей волей отца. То есть он мог не изображать из себя примерного сына Люциуса Малфоя, став просто Драко Малфоем.

Драко сел, точнее позволил себе рухнуть на скамью у гриффиндорского стола прямо между Невиллом и Гермионой, освободившими ему место прямо напротив Гарри и Рона. И когда Гарри спросил у него деланно раздосадованным тоном, почему он оказался так раздражен от распределения на этот факультет, то сухо ответил:

– Мне не слишком хотелось оказаться на факультете, деканом которого поставили Эндрю, профессора Принца. Как декан он очень надоедлив!

– А?
– заинтересовалась Гермиона.
– И... что же такого надоедливого он делает?

– О, пусть это окажется для вас сюрпризом, - сказал Драко, слабо улыбаясь, - подождать нужно всего лишь до окончания ужина. Полагаю, когда мы окажемся в гостиной факультета...

Гарри и Рон переглянулись, немного обеспокоенные и удивленные услышанной из уст Драко характеристикой Северуса.

– А почему ты зовешь его по имени, а не папой?
– спросил Симус, вмешиваясь в разговор.

– Потому что он мне не отец. Только Стивен Донсон мой отец.

И раз все внимательно слушали, - даже Гарри, Рон и Гермиона, пожелавшие узнать, как Драко сейчас выпутается, - Драко легко выложил историю, разработанную Люциусом и Северусом. Зная, что лучшая ложь - это ложь, приправленная правдой, оба мужчины настойчиво советовали Драко рассказывать что-либо как можно ближе к реалиям собственной жизни. Так что Драко безо всякого стеснения рассказал, что его отца принудили к браку, и сам юноша оказался рожден от нежеланной супруги отца. И тогда Невилл, просвещенный в магических обычаях, касающихся вейл, спросил:

– Но почему твой отец не стал противиться этому браку? Стоило бы ему только подчеркнуть свой статус вейлы, и никто не смог бы его заставить!

– Он никогда не объяснял мне своих причин, заставивших его вступить в этот брак, - ответил Драко.

В его рассказе это была единственная ложь...

Пока Драко вел свой рассказ, появились блюда, наполненные праздничными яствами, и все начали ужинать в прекрасном расположении духа. Юного вейлу Люциус тщательно натренировал, как вести себя, чтобы никто не заподозрил ничего, и теперь Драко не забывал спрашивать имена собеседников

и безо всякого сомнения задавал вопросы, когда разговор касался замка, профессоров и уроков. Короче говоря, он полностью отбросил былую роль высокомерного наследника, показывая себя приветливым вейлой. Бросив на отца короткий взгляд и получив едва заметный кивок, он понял, что действует совершенно верно. И тогда он искусно начал разворачивать вторую часть плана своего отца: он начал все чаще смотреть на Гарри, много раз делая вид, что поглощен наблюдением за ним, и когда к нему кто-то обращался, всякий раз симулировал вздрагивание. После пятого раза Драко даже покраснел от отчаяния, что никто не обращает внимания на его странное поведение. На самом деле Гермиона и Джинни прекрасно видели его маленькую игру, но она их просто озадачила - девушки не понимали, зачем он это делает.

И наконец-то, да, НАКОНЕЦ-ТО, Невилл заметил маневры Драко и робко поинтересовался:

– Эмм... Джек?

– Да?
– медленно ответил Драко, не отводя от Гарри взгляда.

– Почему ты так смотришь на Гарри? Тебе же говорили, ему не нравится интерес к его шраму...

О нет! Он же не мог подумать, что Драко таращится на Гарри, чтобы рассмотреть этот проклятый шрам? Ведь он же так не думал? Вот только приходится верить обратному...

– Правда, Невилл?

И когда этот простофиля Лонгботтом согласно качнул головой, Драко сообщил:

– Его шрам мне совершенно безразличен... Зато я должен поговорить со своим отцом!

И он продолжил претворять в жизнь очередной пункт разработанного Люциусом плана - встал из-за гриффиндорского стола, чтобы сообщить своему родителю «счастливую весть». Парню действительно понравилось изумленное лицо нового директора, профессора МакГонагалл, когда сказал своему отцу, нарочно повысив голос:

– Я нашел своего партнера. Это Гарри Поттер.

Люциус и Северус, услышав эту «новость», одновременно состроили обрадовано-заинтересованные выражения лиц, тогда как Ремус решил удовольствоваться вопросительно приподнятой бровью. Ладно, как бы то ни было, он сделает все необходимое, чтобы загладить вину перед партнером за свою ложь, но тем не менее, то что он сказал, скорее хорошо, чем плохо.

А затем он в восторге представил изумление Гарри, когда Северус, в совершенстве исполняя свою роль декана Гриффиндора, прикажет ему идти в кабинет директора. И конечно же сам Драко послушно направился туда же. Впервые в своей жизни он поднимался по лестнице, охраняемой горгульей, и потому на несколько мгновений просто оцепенел, ошеломленный нагромождением причудливых предметов, усеивающих множество полок. Юноша сел в кресло, указанное профессором МакГонагалл, намеренно оставив свободное место рядом с собой. Он обеспокоено посмотрел на отца, когда появился Северус, причем один, но тот сразу же сообщил:

– Профессор Люпин, кажется, знаком с мистером Поттером. Он любезно согласился поприсутствовать при нашем разговоре, помочь в нахождении подходящего для всех заинтересованных лиц практического решения.

– Практического решения?
– тут же заинтересовалась профессор МакГонагалл.

– Мистер Поттер, конечно же, не может больше оставаться в общей спальне, профессор, - спокойно заговорил Люциус.
– У него непременно должна быть собственная комната...

– Это невозможно, - сухо возразила профессор МакГонагалл.
– В Хогвартсе считается делом чести обращение со всеми учениками одинаковым образом, каким бы ни оказалось их происхождение, какими бы ни были их особенности. И мистер Поттер не исключение, да он и сам бы не пожелал особого к себе отношения.