Прежде всего вейла

kelokelo

* * *

Когда Гарри проснулся снова, то отметил, что боль в руках стала терпимее. А прежде чем открыл глаза, он уже знал, что крыло Люциуса по-прежнему укрывает его - ничто не могло сравниться с мягкостью его перьев. И это ощущение блаженства раздражало - складывалось ощущение, что его собственная жизнь больше не принадлежала ему. Парень действительно не желал чувствовать Малфоя так близко от себя. Он просто хотел доказать всему магическому миру, что вейловская магия может ошибаться, что у него нет ничего общего с этим Пожирателем Смерти. К несчастью, как и предсказывали Гермиона и Ремус, даже просто оказавшись укрытым этим крылом, он успокаивался и расслаблялся. Он только шелохнулся, и тут же услышал голос владельца крыла, ласково спросивший:

–

Как ты себя чувствуешь?

Гарри, сам того не осознавая, нахмурился. Он действительно не мог соотнести заботливость, слышащуюся в голосе, с образом Малфоя... Тем не менее игнорировать потребности своего тела так же не предоставлялось возможным, и он пробормотал:

– Мне нужно встать...

– Это будет нелегко, но мы поможем тебе.

Как только Малфой убрал крыло, Гарри почувствовал, как будто его лишили чего-то важного и необходимого. Это сбивало с толку. Ведь не могла же вейловская магия действовать так быстро, правда? Тем не менее из-за этого он все же смог раскрыть глаза, и тут же ему осторожно одели очки. Вот только когда он увидел, кто это сделал, то чуть не онемел от изумления - это был Снейп. Конечно, выражение лица его бывшего профессора оставалось саркастичным, но, как ни странно, мужчина так ничего и не сказал.

Для того чтобы просто сесть в постели, понадобилось слишком много усилий, и Гарри оказался вынужден признать, что без поддерживающих его рук справиться бы не удалось. Когда же Снейп велел не торопиться и посидеть, юноша почти почувствовал облегчение, потому что у него немного закружилась голова. Но чувство униженности не замедлило вернуться, когда он встал и снова понял, что полностью голый. Первые шаги оказались настоящей пыткой, как будто каждая из ран решила напомнить о себе, но Гарри упрямо стиснул зубы, не позволив вырваться ни единой жалобе. Путь до ванной показался ему бесконечным, и его ноги стали как ватные, когда он рухнул на подставленный табурет. Чья-то рука коснулась его подбородка, и он поднял голову, в первый раз за все время своего нахождения тут встретившись с серым взглядом Люциуса Малфоя. На лице мужчины не наблюдалось даже капли обычного для него высокомерия, наоборот, там царило внимание и обеспокоенность, чего старший волшебник и не думал скрывать.

– Мы оставим тебя ненадолго, Гарри, если тебе это нужно. Но даже не пытайся вернуться в постель самостоятельно. Я хочу, чтобы ты позвал нас, когда будешь готов.

Заметив, что на лице его партнера появилось упрямство, Люциус понял, что придется угрожать, чтобы мальчишка послушался, и твердо добавил:

– Если же не сделаешь этого, то можешь проститься с любой возможностью уединения до тех пор, пока не выздоровеешь. Понятно?

В результате он получил от своего партнера недобрый взгляд, но это его мало тронуло. Мальчишка совершенно не заботился о своем здоровье, но сейчас ему этого никто позволять не собирался! А раз все сказано, то и добавлять пока ничего не надо, даже по поводу нижнего белья, украдкой оставленного Северусом в пределах досягаемости Гарри.

Когда Люциус закрыл за собой дверь ванной, его встретил озабоченный взгляд Северуса и шепот:

– У него высокий болевой порог, что не облегчает нашей задачи...

– Ты думаешь, он сможет быстро оправиться?

– Да, и по твоему мнению даже слишком быстро. Думаю, уже завтра он сможет начать самостоятельно передвигаться, конечно не особенно быстро, но все же сам...

Лицо Люциуса окаменело, когда он осознал возможные последствия, и он тут же решил:

– Значит, наши переговоры начнутся уже завтра... И кстати, с чего у тебя появилась такая доброжелательность, и ты предоставил ему боксеры?

– Ты же сам сказал удивлять его, делая совершенно не то, чего он ожидает от нас. Так что я стараюсь не унижать его больше, чем он уже задет, - сухо ответил Северус.

Гарри, оставшийся в ванной, освежившись и натянув замеченные боксеры, после всех предпринятых усилий был весь в поту, руки-ноги

его дрожали. И как же ему выйти, не упав? Время шло, и он не чувствовал никаких сил, могущих помочь ему сделать хотя бы шаг. Кроме того, его беспокоили и слова Малфоя. Этот хам действительно осмелился угрожать ему лишением любой возможности уединиться! Но как только он с тяжелым сердцем решился позвать старших волшебников, как тут же осознал еще одну проблему. Он не знал, какими словами их звать! Мистер? Слишком уважительно! Профессор? Ну уж нет! Снейп для него больше не был профессором, с тех пор, как трусливо убил Дамблдора, даже если тот и сам просил об этом! Кстати говоря, это еще хуже! Малфой? Так несколько лучше, но все же из-за такого зова могло сложиться впечатление о большей важности этого человека. И в конце концов он ограничился нейтральным:

– Я закончил.

Он произнес это вполголоса, надеясь, что его не услышат, собираясь этим оправдать то, что он вышел из ванной сам. Увы, мужчины, похоже, обладали весьма тонким слухом, потому что едва он закрыл рот, дверь ванной распахнулась.

В свою очередь обоим мужчинам пришлось подавить насмешливые улыбки, когда они услышали, как их позвал Гарри. Но комментировать его слова они не стали, просто помогли подростку вернуться в постель. Но даже такое небольшое расстояние далось ему тяжеловато. Как только он улегся, Гарри закрыл глаза, стараясь не показать боли, разлившейся по всему его телу. Когда он почувствовал, как к его губам быстро приложили горлышко флакона, а голос Снейпа приказал пить, бунтарское чувство временно отступило, и он выпил предлагаемую жидкость почти с благодарностью.

Постепенно боль отступила, и он наконец смог снова открыть глаза. Да, он раздумывал над тем, чтобы оставить их закрытыми, пока не останется один, но, к сожалению, что-то подсказывало ему, что эта тактика не увенчается успехом. Так что теперь, открыв глаза, он очень удивился, увидев заботливость на лице Малфоя, но еще больше его изумило только-только замеченное изменение цвета его волос. Они уже не отличались таким характерным для этой семьи почти белоснежным цветом, став обычными темно-русыми. И он тут же сообщил сам себе, что Малфой мог красить себе волосы в любой цвет, какой только в голову взбредет, а самому Гарри до этого и дела нет! Сам же тут же сконцентрировался на заданном вопросе:

– Ты голоден?

Гарри тут же решил, что задавший этот вопрос полный дурак - как он мог хотеть есть, если сейчас чувствует себя так, будто по нему промчалось стадо Клювокрылов? Вот только у его желудка оказалось свое мнение, которое тот громко и выдал, к стыду подростка. Этот бессловесный ответ заставил искренне улыбнуться Малфоя, а Гарри оказался ошарашен тем, что внезапно понял, насколько этот мужчина привлекателен. Он тут же мысленно отвесил себе пинок и даже не заметил насмешливого оскала наблюдавшего за ним Северуса.

А зельевар, отправившись на кухню, с ностальгией вспоминал свое первое лето в этом доме. Он замечал за Гарри такие же реакции, подобные которым и у него вызывало общение с Люциусом. И как бы Поттер ни упорствовал, все равно победит магия Люциуса. Северус заполнял поднос блюдами, полностью поглощенный своими мыслями, и даже не думал ни о том, где сейчас Драко и Ремус, ни о том, что Добби на другом подносе уже успешно сервировал все, что нужно для пятерых человек. Он даже убрал суп, который сначала поставил на поднос, прекрасно зная, что Гарри не сможет сам есть его, и не желая подвергать его такому унижению. Мда, что-то он окончательно раскис, и Земля начала вращаться вокруг Луны! Да, он знал, что следует прилагать усилия ради младшего волшебника, но все же унижения Поттера были для него в течение шести последних лет одними из излюбленных развлечений, и его тревожило, что он так легко готов от них отказаться! Мерзкая магия Люциуса уже воздействовала на него, и это очень возмущало! И его настроение еще больше упало, когда он заметил, что последовал совету Добби, прошептавшему, что хозяин Гарри обожает яблоки...