Прежде всего вейла

kelokelo

– Ты так легко отбрасываешь сомнения, находишь ему оправдания и подтверждения его версий, - проворчал Северус.

– Так было с тобой, и я не понимаю, почему должен вести себя иначе с Гарри! И пусть вы в течение шести лет воевали друг с другом, теперь все должно измениться, вам нужно работать вместе, научиться уживаться друг с другом, поверьте! Я не стану судьей для ваших споров! Если вы уже забыли, у нас есть общая цель - отправить Волдеморта на глубину шести футов, теперь уже навсегда!

Глянув на недоверчивое лицо Гарри, Люциус счел нужным добавить:

– В течение долгих лет мне приходилось унижаться перед

ним, хоть я и не желал такого! Я ждал только одного - твоего появления, чтобы начать бунт.

– Ну да, как же!
– с насмешкой отозвался Гарри.
– А скоро Волдеморт громогласно признает свою любовь к магглам в присутствии всех! Неужели вы думаете, я такой дурак, что поверю в это?

– Я вижу, что ты все же настолько глуп, что не замечаешь очевидного - ты сейчас в мягкой постели, Волдеморт до тебя не добрался, тебя лечат, заботятся, - указал Люциус ломким голосом.
– И если бы ты хоть на пару мгновений приложил усилия для анализа произошедшего, то понял бы, что мы больше не служим мерзкому ублюдку!

– А может быть вы решили исцелить меня, чтобы сильнее мучить потом?
– загорелся Гарри, подскочив, и тут же застонал от боли.

Чьи-то руки тут же коснулись его плеч, заставляя снова улечься в постель.

– Не дергайся ты!
– начал ругаться Люциус.
– Еще одно неосторожное движение, и я прикую тебя к кровати до самого выздоровления!

– Я хочу увидеть Ремуса, - с трудом выговорил Гарри.

Он едва мог собраться с мыслями и бесился от того, что не способен нормально двигаться.

Люциус нахмурился и сказал:

– Только если ты пообещаешь мне прекратить дергаться!

– Это шантаж, - заявил Гарри с наигранным возмущением.
– Мне казалось, вейлы делают все, чтобы угодить своему партнеру.

– Вейлы полностью озабочены состоянием своего партнера, и поверь, я тоже. Потому ты должен оставаться в постели, чтобы быстрее выздороветь, а не скакать повсюду, заставляя раны открыться снова! И еще, если для тебя это такой уж удар по гордости, то мне пока все равно - приоритетным для меня сейчас является твое исцеление! Так что жду твоего обещания и иду за Ремусом, или же мы остаемся тут втроем и продолжаем беседу!

Гарри почувствовал, как на глаза навернулись слезы ярости, но тут он был бессилен. Он понимал, что слишком слаб, даже чтобы шевелиться, и все его тело слишком болело. И вообще, он даже не знал, где его палочка! И он выдавил сквозь зубы:

– Я не стану пытаться выбраться из постели, когда вы пойдете за Ремусом.

Люциус чуть сощурился, услышав такой ответ. Обещание оказалось достаточно уклончивым, причем намного больше, чем он ожидал. И при этом такой ответ дал намного меньше, чем рассчитывалось, но уклониться от взятого на себя обязательства Люциус не мог. Бросив предупреждающий взгляд на Северуса, он покинул комнату.

Как только Ремусу рассказали об умонастроении Гарри, мужчина посмотрел на нахохлившегося Драко. Затем он глянул в глаза Люциусу и твердо сказал:

– Я изо всех сил постараюсь его успокоить, но, честно говоря, я не имею на него особо большого влияния...

– О, я и не прошу тебя успокаивать его, - тут же возразил Люциус, - я и сам могу это уладить. Тем более что у меня потихоньку начинает складываться план проведения переговоров с ним.

– То есть, ты пришел за мной из-за чего-то другого?
– удивился Ремус.

–

Да, нужно убедить его спокойно вылежать необходимое время в постели!

– Он решил подняться, несмотря на свои ранения?
– удивленно выдохнул Драко.

– Он даже смог сделать несколько шагов до ванной. Не без помощи, но на собственных ногах!

– Он привык не обращать внимания на боль, - мрачно прокомментировал Ремус.
– По моему мнению, это слишком для подростка... Что же, давайте...

Едва войдя в комнату, Ремус не удержался от иронической улыбки. Гарри лежал на кровати, уставившись на дверь, а Северус повернулся к нему спиной, вроде бы смотря в окно. У Ремуса снова возникло ощущение, что он вошел в очень теплую, уютную комнату, вот только она не имела к нему никакого отношения, он чужд ей. Он даже чувствовал почти стеснение, что оказался тут. Но сейчас эту комнату освещало взошедшее солнце. На белых стенах висели пейзажи, пол устилал толстый ковер, тоже белый, и на широкой постели лежало белое покрывало - все здесь было предназначено для того, чтобы преумножать свет в комнате. В общем, эта спальня оказалась полной противоположностью всему, что по его мнению выбрали бы Люциус и Северус. Все эти размышления заняли у мужчины только доли секунды, и вот уже он обратился к Гарри, который тут же попросил его:

– Ремус, ты должен помочь мне вернуться...

– Нет, - немедленно ответил он, отведя взгляд, не выдержав обиженного вида Гарри. Он часто капитулировал перед надувшимся Поттером, и теперь не хотел повторить такую же ошибку.
– Я не могу вернуть тебя в Нору, пока ты даже на ногах устоять не можешь, а твои руки не вылечены должны образом! Гарри, выслушай меня без возражений, своей выходкой ты поверг гоблинскую нацию и Министерство в хаос. Тонкс, конечно же, сохранит все в тайне, но кое-кто видел, как ты вошел в банк, и никто не может вспомнить, что видели тебя выходящим! И если ты появишься с ранами, которые мог причинить дракон, то какими бы ни были не особенно разумными сотрудники Министерства, они быстро сложат два и два. В настоящее время у нас еще осталось Многосущное зелье с того раза, так что оставшиеся в Норе организуют пару раз твое появление, чтобы рассеять возможные сомнения, но ты не можешь сейчас вернуться туда, куда в любой момент может прийти Кингсли, не говоря уж о Скримджере!

Он сейчас попал в ловушку - так чувствовал себя Гарри. Это злило его, но поделать ничего он не мог. Ему пришлось признать правоту Ремуса и остаться в этом доме...

– Кстати, - снова заговорил Ремус, - как твои руки? Хотя могу себе представить, что ты сейчас чувствуешь...

– Терпеть можно, - процедил Гарри.

– А ты знаешь, что у тебя язык не отсохнет, если ты скажешь, что не смеешь ими пользоваться, ведь они начинают гореть, даже если ты шелохнешь пальцем?
– с иронией вмешался Драко.

– Драко!
– тут же возмутился Люциус.

– А в чем я виноват, что мне больно с того времени, как я оказался в этой комнате!
– отозвался его сын, не опуская глаз.
– И впервые я не могу оградиться от боли.

– Она такая сильная?
– немедленно забеспокоился Люциус.

– Я сумел ничего не чувствовать, когда Волдеморт пытал кого-нибудь Круциатусом, - ответил Драко.
– И я не думаю, что это именно из-за сильной боли, скорее все это из-за самого Гарри...